"Выходной Петербург". Цена молчания

Лет сорок назад на "Ленфильме" был поставлен дивный спектакль "Принц и нищий". Сюжет его довольно точно воспроизводил литературный первоисточник, но вот диалоги приближались к современным реалиям. Одним из ударных эпизодов был тот, в котором юному принцу Эдуарду представляли различных обитателей лондонского дна. "А вот и наш шут! А ну–ка, шут, расскажи, за что добрый король Генрих приказал вырвать тебе язык? Не иначе как за шутки! И теперь он может шутить только ногами!"

Мотивы короля Генриха, радикально решившего проблему альтернативного источника информации, вполне понятны. Однако, заставив шута замолчать навеки, король столкнулся с другой проблемой — узнавать новости ему стало очевидно труднее, поскольку никто не хотел рассказывать монарху неприятные вещи из опасения лишиться языка. Известна история о том, как сам товарищ Сталин в июне 1941 года был вынужден лично приехать в Генеральный штаб, чтобы убедиться в достоверности информации немецкого радио, сообщившего о взятии Минска. Как выяснилось на месте, своевременно доложить об этом вождю никто не рискнул.

Немалую важность имеет для государя выбор советников, тем более что об уме правителя судят по тому, каких людей он приближает к себе, рассуждал Никколо Макиавелли. Правда, мрачно добавлял гениальный флорентиец, "государю, который сам не обладает мудростью, бесполезно давать благие советы". Что уж говорить о советах неблагих! В давние времена Чжао Гао, советник императора Поднебесной, привел как–то в императорский дворец оленя, рассказывая встречным придворным, что это лошадь. Всех, кто усомнился в этом, убивали как неверных. В итоге при дворе императора остались только верные, готовые называть оленя хоть лошадью, хоть драконом, как скажет начальство. После этого Чжао Гао убил императора и объявил себя его наследником, а верные не стали с этим спорить: если уж все согласились, что олень — это лошадь, то зачем возражать новому императору?

На самом деле отсутствие источников информации может сыграть злую шутку не только с владыками, но и с их подданными. Например, кто в России обратил внимание на интервью замминистра финансов Сергея Шаталова, которое опубликовало Reuters? Шаталов разъяснил всем заинтересованным сторонам, что отмена торговых квот и других ограничений в рамках грядущего Евразийского союза приведет к росту субсидий, предоставляемых Россией Казахстану и Белоруссии, до $30 млрд в год. А российский бюджет рассчитывает восполнить эти 30 млрд за счет повышения налога на добычу полезных ископаемых, рост которого потянет за собой и повышение цен на бензин. В другое время такое интервью могло бы стать новостью номер один, поскольку состояние ВВП России определяет состояние ее нефтегазового комплекса. Однако сейчас на фоне рассказов о грядущем приращении российского ВВП доходами от крымских курортов оно прошло незамеченным.

Можно, конечно, сказать, что люди, принимающие решения, все равно не пользуются информацией СМИ, у них, верно, должны быть какие–то особые информационные каналы, недоступные простым смертным. Но вот "Ведомости" публикуют статью новосибирских ученых, в которой они анализируют статистику Росстата, утверждая, что требование любой ценой показывать экономический рост (пусть даже маленький) сыграло с официальными статистиками злую шутку: согласно альтернативным расчетам, в России нет даже полуторапроцентного роста экономики, а есть трехпроцентный спад. Так что мы имеем дело с полномасштабным экономическим кризисом, пока умеренным и незаметным внешне благодаря полным прилавкам магазинов.

Но углубление этого кризиса может привести к сокращению личного потребления вдвое. И пусть каждый оценит меру собственного падения в экономическую пропасть.

Правда, добавляют авторы расчетов, их оценки не являются неоспоримыми. Слава богу! Но проблема объективной и достоверной информации, поступающей по многим независимым друг от друга каналам, никуда не исчезнет, и чем меньше оказывается такой информации, тем чаще инвестиции оказываются бесполезными. Да и самих инвестиций будет слишком мало просто потому, что инвесторам проще отказаться от расходов, если они видят, что информационные каналы слабы.

Можно вырвать все непокорные языки, но воцарившееся единогласное молчание в данном случае превращается не в золото, а в кое–что другое.