Псой Короленко: "Где песня, там обязательно чуть-чуть Снежана"

«Мне кажется, постмодернизм – это вчерашний день. Лишь отдельные его приемы, такие как цитирование или игра с текстами, могут сейчас служить ингредиентами искусства, но то же самое относится к романтизму, реализму или к модернизму. Кто идеальный постмодернист? В русской литературе это, конечно, не я, а Пригов, Сорокин. Кстати, если смотреть конкретно по количеству цитат, игры с чужими текстами, то в русской литературе идеальный постмодернист – Пушкин».

Гопники и постмодернисты

- Кто-то когда-то сказал, что носить каждый день спортивный костюм может или тот, кто ничего в моде не понимает, или тот, кто все в ней уже понял. Мне кажется, что в языке так же – непонятное говорят или дураки, или постмодернисты. Как их различить?

- Дурак или гопник – это, собственно говоря, ярлыки. Кому мы их сами же навесим, те и будут дураки и гопники. А «непонятное говорят» специалисты в областях, где мы не разбираемся. Постмодернисты тут не при чем. Хотя, конечно, есть эффект особого «птичьего языка», недаром же придумали шуточную программу Postmodernism Generator, она порождает бессмысленные тексты, состоящие из интеллектуальных терминов или имен: Деррида, Лакан и так далее. Впрочем, если того же Дерриду читать с любовью, с хорошим настроем, то на второй, или в крайнем случае на третий раз, что-то там станет понятным.

- Как вы представляете своего слушателя?  Какой у него образ и культурный бэкграунд?

- Это человек, в котором есть детское начало. Способность на минуточку хотя бы оторваться от своего привычного опыта, привычных систем восприятия, даже и вкусов, и услышать Другого. Например, он не любит попсу, но если услышит хорошую попсовую песню, послушает. То есть, он человек, который может удивиться, внимательнее посмотреть на то, что не любит. Или просто расслабиться, не отталкивать все на свете, как многие обладатели хорошего вкуса очень любят делать. Интеллектуальная подготовка никакого значения здесь не имеет. Культурный бэкграунд никакого значения…скорее даже оторваться от своего бэкграунда нужно.

- На первый взгляд кажется, что между вашими песнями ничего общего нет. Ну, например «Черный человек» и постмодернистские куплеты. Но должно быть что-то общее, должны же люди узнавать, что это именно вы поете как-нибудь, кроме голоса.

- Дух открытости и способность посмеяться над собой. Но, конечно, это абсурд – пытаться сравнить песню Алены Аренковой на стихи Сергея Есенина и аспирантские частушки, которые мы с друзьями сочинили в шутку, не думая, что это когда-нибудь станет песней. Это просто слишком разный опыт. Постмодернистские частушки – это  случайная песня в моем творчестве. Там есть дурацкие слова, упоминаются модные имена философов, она популярна, но мне эта песня ни о чем сейчас не говорит, разве что о каком-то периоде в жизни. Я от нее не отказываюсь, но это прошлое.

- Грубость в песнях – тоже прошлое? Мне, например, когда слушаю Постмодернистские куплеты, каждые десять секунд то очень смешно становится, то очень неприятно.

- Эту песню я давно не пою. Это был студенческий постмодернизм, как удачно выразился когда-то Сергей Гурьев. Но там есть и серьезные моменты. «Говорят, что Жиль Делёз жил без почек и желёз» - это философский капустник, намек на «Тело без органов».

Если кто-то не может слышать грубых слов, пусть не слушают песни, где они встречаются. Но я убежден, что даже такие слова, когда попадают ко мне в песню, звучат не грубо, а поэтично. Происходит чудо, поэтизация даже грубых слов. Они становятся как облако в штанах. И превращаются в цветы. Впрочем, последнее время я ими почти не пользуюсь.

- То есть, романтизация грубых слов происходит, и они становятся нежными… Но если они становятся нежными, то почему вы от них отказываетесь?

- Я, во-первых, не говорил, что они становятся нежными, я говорил, что они превращаются, в цветы, а цветы не обязательно нежные, есть розы, у них есть шипы. Скорее всего, можно сказать, что эти вот грубые слова... они в моих песнях превращаются именно в розы, потому что у них есть шипы. И можно сказать, что эти розы я уже собрал, теперь я собираю другой букет.

- Как Ваши песни получаются одновременно настолько грустными и настолько смешными? Например, когда слушаю «Невский проспект», приходит в голову Гоголь и Луи Фердинанд Селин, то есть, вообще ужас, но смешно.

- Страх и смех – две крайние точки, которые должны сходиться. В хороших песнях они сходятся. А почему они сходятся, это некие такое пограничные состояния человека, а между всеми пограничными состояниями есть что-то общее и это основа некоторых метафор. Например, страх можно метафоризировать через смех, смех через страх. То есть, есть что-то общее в комическом и безобразном, монструозном каком-то. Почему вот в фильмах ужасов используется клоун, вот вам, пожалуйста, пример. Вот эти полюса, ага.

- Мне вспомнилось, что в Руслане и Людмиле, когда Людмила начала смеяться над Черномором, то она перестала его бояться, то есть смех сделал страх менее страшным.

- Один из вариантов такой. Смех может делать страх менее страшным, а может иногда наоборот, что-то смешное, если разглядывать внимательно…ведь что стоит за смехом. Откуда берется комическое по Аристотелю, за смехом встает некое несоответствие, несоответствие это уже какой-то конфликт, какой-то разрыв с реальностью, должно быть так, а вышло косо-криво. С одной стороны смешно, с другой это может быть и страшно. Потому что, например, кривая линия, а куда она ведет? Мы смеемся над тем, что криво, а криво – это может быть смешно, а может быть страшно. Это вот такая…балансирует на грани смешного и страшного, на грани искривления. Оно может быть смешно, а может быть страшно, такова природа комического. Комедия и трагедия в античности, они тесно связаны, это почти один и тот же жанр. Вот так.

- Скажите, когда вы поете песню на музыку какого-то композитора и стихи поэта, что свое привносите в процессе творчества?

- Лучше я на примере расскажу. Вот мы говорили о песне на стихи Есенина «Черный человек», все мы помним это стихотворение: «Голова моя машет ушами как крыльями птица,// Ей на шее ноги маячить больше невмочь». Все знают, что это странная строчка –  «на шее ноги», никто не понимает, почему у ноги может быть шея, откуда у ноги шея. В любом случае нельзя сказать, что голова находится на каком-то участке ноги. Даже если он метафорически называется шеей, например, что может быть шеей для ноги? Шейка бедра может быть шеей для ноги, что-то еще может быть шеей для ноги по прихоти поэта. Но головы не может там находиться. И если представить себе, при чем здесь нога, тогда может получиться, что шея представлена в виде ноги. Если мы представим себе одноногую птицу вроде цапли, журавля, то голова – это птица, а шея – длинная нога.

Тогда получается, что у Есенина была оговорка, он должен был написать «на шеи ноге».  У меня в песне написано так: «на ноге моей шеи болтаться ей больше невмочь». Значит ли это, что я тупо хочу сказать, что у Есенина ошибка и что я ее исправил? Конечно, нет. Есенин гений, мы до конца не знаем, почему он так сказал, но даже если это ошибка, то она прекрасна и ни в каких исправлениях не нуждается.

Я это сделал, конечно, не для того, чтобы исправить Есенина, а для того, чтобы поделиться своим опытом, что меня с детства мучала какая-то строчка Есенина. Это выглядит как правка или как интерпретация, а на самом деле это просто исповедь. Скажем, факт высказывания не является содержанием моего высказывания, или иначе это был бы постмодернизм. А это просто песня на стихи Есенина.  

Вечное и политическое

«Карпов с Каспаровым в шашки играют,

пишет стихи Михалков.

Всяк человек своё поприще знает;

нету у нас м…ков.

Если же ты в жизни своей

полон неясных и странных идей,

но применить их не ведаешь как –

ты настоящий м…к!

…

а Горбачёв никакой не м…ла,

просто хороший мужик!»

- Есть мнение, что настоящий поэт должен держаться подальше от власти, чтобы сохранять свободу высказывания. У Вас, например, даже «Политические куплеты» - не то чтобы совсем политические, а скорее «за жизнь». Вы интересуетесь политикой?

- Я специально назвал те куплеты политическими, чтобы показать, что политика – это не только «про власть», а и про все, про жизнь. Просто мы раньше думали, что политика это только про анекдоты Брежнева и лекции про международное положение. Это наследие советской  инфантильности в нас. А политикой является все, что связано с территорией, границей, идентичностью, вся личная жизнь человека имеет политическое измерение. Сейчас обнаруживается, что гендерные, экологические и другие такие вопросы приобретают мощное политическое значение, и все, что казалось частной жизнью людей, далекой от «политики», все это начинает касаться всех.

- Вы говорите, что политика начинает касаться всех…

- Да, она касается всех. Не то, что начинается: сегодня стало так, а просто мы начали это понимать. Я имел в виду, что каждое событие приватной жизни имеет некое политическое значение в более глубоком смысле слова. Потому что они взаимообусловлены с процессами в макрокосме, в социуме, на планете Земля и так далее, в стране, в мире. Есть право на аборт, запрет на аборт, смертная казнь, эвтаназия, однополые браки. И вот эти вопросы точно могут коснуться каждого, в западных странах они давно уже называются политическими, а в России многие люди привыкли думать, что политика это только встречи в верхах или анекдотики про Брежнева. Политикой является все. Любовь является политикой и так далее.

- А почему любовь является политикой?

- Это отношения двух людей. Где больше одного человека, там наука об обществе. Ну, наверное, мы не будем микробов рассматривать в телескоп, а вдруг иногда и нужно. Политика это практика, процесс коммуникативных влияний, а это есть во всем, ну и в любви, конечно. Власть, например, есть тема власти. Что, в любви нет темы власти? А значит, политика. Через тему власти она туда приходит, например. Или через тему выбора. То есть в политике эти понятия имеют значение, но они есть и в личной жизни. Значит, вот так оно и связано, через эти простые вещи, но в каком-то случае они и сложными оказываются. Вот.

- Сейчас есть немало молодых остроумных музыкантов (Валентин Стрыкало, Вася Обломов), но они поют в основном о злободневных проблемах – о текущей ситуации в политике, о современном образе жизни. Почему вы предпочти вечное актуальному?

- Каждый должен писать о том, что ему ближе. Мне, наверное, ближе то, о чем я пишу. Кроме того, искусство имеет несколько уровней символичности. Любая песня сразу о многом, даже помимо установок автора иногда. И песня Стрыкало, или Обломова, если она очень хорошая, тогда она через злободневную тему раскрывает вечное. А какая-нибудь моя песня наоборот, через вечное может раскрывать для кого-то злободневное, почему бы и нет.

А недовольство законами – вещь тоже неоднозначная. Законы - это язык, любую мысль можно выразить на любом языке. Любой закон, он в чем-то неправильный, а в чем-то он необходим. Неправильный, потому что его люди придумывают, а необходим он потому что не будет закона — вообще непонятно что будет. У меня нету такого ажиотажа к вопросам политики, несправедливости. Это важно, конечно – протесты, инициативы. Чтобы защитить людей, защитить права. Но не нужно увлекаться, доходить до крайнего максимализма. Потому что тогда он превращается в идеалистическую абстракцию. Мне кажется, это все становится мемами: «плохая власть», «плохой закон» — это мемы. Например, мем «преступная власть», который был на Украине – это не помогает, не дает возможности мыслить альтернативно. А этого вроде как раз и хотят прогрессивные люди, но вместо этого просто придумывают другие штампы, к сожалению, есть такая проблема.

- Как вы относитесь к интернет-пиратству? Сейчас позакрывались все музыкальные магазины и непонятно, как вообще музыканты зарабатывают деньги?

- А я стихи про это написал. «Торговал легко пират, позабыв про копирайт». В стиле Маяковского, «Окна роста», можно картинку нарисовать. Но я думаю про то, что пиратство — сложный вопрос, потому что есть право интеллектуальной собственности с одной стороны, и есть нажива корпораций на творчестве людей с другой стороны. Мне кажется, законы о пиратстве должны быть направлены на защиту производителей контента, их интересов, а не рекламщиков. Короче, интересы производителя контента, художника, писателя - да. Интересы бизнеса, рекламы – нет.

И с другой стороны должна быть свобода пользования контентом, чтобы побольше людей, у которых нет денег, могли прочитать произведение, ограничивая это сферой интересов писателя. Могли бы прочитать какую-то ограниченную или сокращенную версию, или там какие-то элементы контента будут недоступны. Например, предисловие, послесловие, там что-то еще,  я не знаю. Это сложный баланс, который нужно найти. Нужно дать людям возможность заплатить художнику, чтобы ему было интересно это сделать, поддержать проект.

- То есть, это могут быть добровольные сборы?

- Как один из способов это нормально. Есть одна простая вещь, художник вложил деньги в свой проект, проект обладает себестоимостью. Например, мы записали с друзьями диск, этот диск стоил нам денег, здоровья и времени, а время — тоже деньги. Мы вложили инвестиции, мы вправе ожидать, что это может окупиться. Если кто-то в день выхода диска выложил все это в интернет полностью и обложку, которую художники рисовали и диск весь, это нехорошо. Если он скажет, что сделал это для тех, у кого денег нет… но у нас тоже денег нет. С другой стороны, и жидиться тоже не нужно, мы должны позаботиться о том, чтобы кто-то мог и бесплатно скачать официально.

Самоопределение

- Зачем нужен псевдоним, у Вас же и так редкая звучная фамилия?

- Псой Короленко — не псевдоним, скорее это символическое имя, у него много смыслов, всего не расскажешь, но во всяком случае, когда я встретил это словосочетание в письме Владимира Галактионовича Короленко брату Иллариону (речь шла о семейной традиции называть детей по святцам, «родись я в день святого Псоя, быть бы мне Псоем Короленко»), то я просто долго смотрел на это имя и как-то просто понял, что этим именем надо назвать меня.

- Почему Вы выбрали именно Короленко, а не кого-нибудь из постмодернистов, ведь Ваше творчество ближе, например, к Ионеско? Или что-то вроде «Жан-Соля Партра».

- Творчество Владимира Короленко я изучал в университете, и защитил по этой теме сначала диплом, потом диссертацию. Короленко обращался к важным темам – территория, меньшинства, инаковость, иммиграция, бедность, инвалидность, ксенофобия, «нездоровый мистицизм» и разные виды социальной ненависти, способы преодолеть их. Он был таким целомудренным идеалистом, врагом крайностей, ангелом благонамеренного разума, гуманизма, оптимизма. Неужели по-вашему мне ближе творчество Ионеско, чем этого автора? Я даже ни читал ни Ионеско, ни Беккета никогда. Жан-Соль Партр? Если бы я наткнулся в интернете на Жана Соль-Партра, я бы подумал, что это игрун словами, каламбурист с закосом под «умняк». И сомневаюсь, если честно, что я бы на такого Жан-Соль Партра вряд ли кликнул мышкой.

- А Вы не хотите «косить под умняк»?

- А мне не нужно это, я на самом деле такой. Зачем мне закос?

Куда идти дальше

«Последний альбом – это наш проект с Аленой Аренковой («Аленковой»), композитором и аранжировщиком из Петербурга, второй выпуск из серии «Русское Богатство», или второй том, как мы называем. Первый том вышел пять лет назад. Это вольные композиции на темы русских поэтов XX века. Тексты поэтов мы иногда немножко видоизменяем, и появляется трансовый, неожиданный эффект. И тут всегда соседствует смешное и серьезное, возвышенное и гротескное. Это «философское кабаре», через которое поэты начала XX века говорят с нашими современниками о вере и безверии, о любви и одиночестве, революции и сектантстве, о свободе и зависимости, природе и культуре. «Русским Богатством» мы называемся в честь одноименного литературно-общественного журнала, издаваемого В. Г. Короленко и Н. К. Михайловским. Одновременно, этот эпитет можно отнести и к наследию тех поэтов, с текстами которых мы работаем». 

- Вы много говорили про сталинский цикл Мандельштама. Когда я читала эти стихи, была мысль, что он, наверное, просто боялся, что его заберут.

- А почему он до этого не боялся, написал «Таракан», а потом написал «будет будить разум и жизнь Сталин». Можно так сказать: когда боялся – написал «будет будить», когда не боялся – написал «таракан». Я думаю, не может быть хорошее стихотворение написано из одного страха, а это гениальное стихотворение. Если поменять там слово «будить», как некоторые редакторы меняли, на «губить», оно хуже становится.

- Вчера я дала другу послушать вашу песню «Свеча горела», и он сказал, во-первых, что ее поет Пугачёва, а во-вторых, что ее написала там какая-то поэтесса по имени Снежана. Я ответила, что эту поэтессу зовут Борис Пастернак, и он очень удивился, еще три раза послушал и уже по-другому стал воспринимать.

- Да, у Пугачёвой есть песни и на стихи Мандельштама, «я больше не ревную», «жил Александр Герцович, еврейский музыкант» и даже песня «Петербург», причем там «Ленинград» у Пугачёвой вместо «Петербург», чтоб было современнее, а сейчас это уже винтаж. Снежана, такая Снежана получилась.

А любой поэт – он немножко Снежана. Начиная с Пушкина, иначе он не сможет. Начиная с Пушкина вплоть до Ольги Седаковой, потому что немножко Снежана должна быть, и тогда стихи станут народными, станут песнями.

- Снежана – эта некая такая русская женщина, которая варит борщ и песни поет?

- Не знаю, что такое Снежана… Например, вот у Седаковой есть замечательный цикл, по-моему он называется «Старая тетрадь», это такая точная стилизация народных песен, и очень грустных, философских, духовных. И я вам должен сказать, что этот жанр создает реальный катарсис. И я вам хочу сказать, что там, где песня, там уже обязательно чуть-чуть Снежана. И это хорошо. Песня – жанр, который несет в себе этот момент Снежаны, что бы мы ни имели в виду под этим словом. И поэтому это нормально, что на стихи поэтов таких есть шлягеры. Это стихи достойные и это шлягеры достойные. Конечно, можно умудриться написать хреновый шлягер на стихи великого поэта, но это надо уметь.

- У Софии Ротару была песня на стихи Арсения Тарковского. Вот что, если человек услышал «Снежану» раньше, чем прочел стихи, и стал из-за этого читать стихи с предубеждением?

- Если из-за Снежаны плохо стали думать о Тарковском, это показывает, что снобизм – обратная сторона жлобизма. Получается, что они уже умеют смеяться над Снежаной, но они не умеют при этом отличить Снежану от Пастернака или Тарковского. Если люди смеются над Пастернаком, думая, что это Снежана, значит грош цена этой насмешке над Снежаной. Лучше Снежане улыбнуться и поаплодировать…

Я вот сейчас ругал снобов. Но, может быть, зря я их ругал. Потому что пусть цветут сто цветов, один из них снобизм, пусть он тоже цветет. И добавлю, что мне нравится песня «Только этого мало». Почему? Потому что она добрая, хорошая и будет будить разум и жизнь!

- У вас есть песня на стихи Горького, «Фея», мне и в ней, и вообще у Горького видится этот самый снобизм. Отметает рожденных ползать так прямо всех и сразу.

- У Горького в определенном месте говорится: «а вы не земле проживете как черви слепые живут, ни сказок о вас не расскажут, ни песен о вас не споют», а мы пародируем и поем так «а вы на земле проживете как глупые дяди и тети, ни сказок о вас не расскажут, ни фильмов про вас не покажут» и дальше развитие, «а мы на земле проживаем как боги, волхвы и поэты, мы солнце лобзаем и радость имеем за это». Шутка. И еще в этой песне, конечно же, высмеивается дурацкий миф о том, что есть какие-то вот «бьютифул пипл», эстеты, поэты, а есть некая толпа обывателей, буржуа. Потому что отчасти это так, а отчасти у всех людей одна голова, один хвост.

- Это правда высмеивается, или это только вы высмеиваете, а Горький нет?

- Горький в стихотворении «Марко и Фея» это не высмеивал. Тогда был другой тренд.

- Если бы Ваши песни на что-то сподвигли человека; он послушал и пошел что-то делать, что бы это было?

- Помирился с другом. Пошел в интернет и посмотрел кто такой Жижек. Сочинил новую песню. Довел до конца работу, которую было лень делать. Сбросил вес. Стал отращивать бороду.

- А почему важно, чтобы не только послушал, но и сделал?

- Потому что вы спросили так. Поэтому я специально стал думать. Это вы своим вопросом заставили.

- Как Вы относитесь к тому, что есть наверняка люди, которые любят Ваши песни и постоянно их слушают, но совершенно не понимают, о чем там речь: им просто забавно и не более того?

Песню нельзя понять или не понять. Кому песня нравится – тот ее понял, или принял, что в данном случае то же самое. Другое дело, что иногда человек думает, что ему песня не понравилась, а на самом деле она его уже успела зацепить, он просто этого еще не понял. Бывает и наоборот – человек говорит, что круто, забавно, смешно, а на самом деле он просто свысока смотрит на эту песню, и еще ее не принял. А если примет, так и более глубокий смысл песни тоже откроется и разуму, и сердцу. И это уже будет любовь.