Как в болотном кооперативе

Валерий Владимирович, сложно ли уживаться менеджеру Фокину с художником Фокиным?

— Сейчас уже нет. Раньше, когда был моложе, были определенные трудности. Но я всегда наблюдал за собой и не давал возможности деловому Фокину пересилить и забить творческого Фокина. А попытки такие были. Потому что на самом деле театр — главное. Для меня не может существовать строительства сцены, реконструкции самих по себе. Все это — во имя художественной идеи.

Было дело, по молодости очень раздражался, когда некоторые банкиры, с которыми приходилось общаться и просить у них финансовых преференций, вдруг начинали говорить со мной на довольно пошлые темы. Возникало желание встать и уйти и не иметь больше дел с людьми, которые не знают даже, кто такой Достоевский. Но сдерживался. И сегодня с ними довольно сложно общаться, но уже не так. Многие молодые бизнесмены вполне подкованы в культуре, хотя цинизм, конечно, присутствует. Счетчик в головах. Еще нет внутреннего меценатства, понимания, что от культуры много чего зависит в этом мире. От культуры зависит и успех сделки, от культуры зависит, будет успешно дом построен или нет. От внутренней культуры. Вот к этому пониманию они еще не пришли. Но, если честно, меня больше раздражают некоторые мои коллеги — отвязанные и искренне полагающие, что все им должны. На самом деле никто никому ничего не должен. Если ты художник и у тебя есть дар, умей защитить его. Или найди людей, которые помогут тебе в этом.

По вашему мнению, хорошо, когда руководителями театра становятся люди из бизнеса? Например, Эдуард Бояков — экс–топ–менеджер «Газпрома», а ныне худрук театра «Практика», Владимир Кехман — владелец JFC и директор Михайловского театра.

— Чтобы быть руководителем театра, недостаточно иметь бизнес–образование. Театр — очень специфическое предприятие. Ты можешь быть отличным менеджером, способным администратором — все это хорошо, но все–таки театральный вкус, театральные идеи — это первое и необходимое, что должен принести руководитель в театр. Все остальное вторично. Даже деньги. Бояков работал завлитом в провинции некоторое время, потом — исполнительным директором в «Золотой маске», то есть он имеет какой–то театральный опыт. Кехман закончил Театральную академию, но все равно, это немножко не то, что дает театральная практика.

Каковы итоги года для петербургских театров?

— Безусловно, кризисная ситуация не могла не отразиться на жизни театров. Было сокращено финансирование, как из федерального, так и из городского бюджета. Многие программы отложены до лучших времен. Конечно, в хозяйственном плане год был тяжелым. Но еще сильнее этот год показал, что в Петербурге развитие театральной мысли происходит очень вяло. Кризис свежих идей все глубже. Театры, особенно репертуарные, увлечены выживанием. И им оно очень нравится. А сейчас еще можно оправдывать себя тяжелым кризисным годом. Раньше, чтобы выжить, предлагали сдавать помещения в аренду, теперь оправданием стал коммерческий, развлекательный репертуар. При этом в демагогии для пущей убедительности и Станиславский присутствует, и Мейерхольд. Раньше в Ленинграде многие театры имели свое особое лицо. Никогда нельзя было спутать Акимовский театр и театр Товстоногова. Сегодня все выровнено. Такое впечатление, что многие театры желают только одного: лишь бы их не трогали, лишь бы не потерять, что есть, и так и плыть по течению, а там, дай Бог, что–нибудь да произойдет.

Откуда кризис идеи?

— Театр не может быть, что называется, вообще. В основе репертуарного театра должна лежать некая художественная идея. Надо понимать, про что будет театр, зачем он нужен. Идея рождается личностью или группой единомышленников, по–разному бывает. Но сейчас время такое — все критерии перепутаны. Время мотивов, а не принципов, к сожалению. Одно желание движет — сохранить себя. Ощущение болотного кооператива. Главной задачей для театров становится заполнить зрительный зал. Любой ценой: неважно кем, неважно, благодаря чему. Нужен аншлаг, касса. Конечно, нужен, я не спорю. Я хочу сказать, что сложное нынче время, чтобы сохранить свою внутреннюю сущность.

Вы один из немногих москвичей, которые приехали в Петербург и повторили в этом городе свой успех.

— Когда я приехал в Петербург, я был уже достаточно самостоятелен, достаточно успешен и в Москве, и за границей. Конечно, если делать карьеру, то лучше в столице. Это известное правило. Но работать серьезно, сосредоточенно, как мне кажется, лучше в Петербурге. Москва суетный город, разбросанный. Как говорит мой старший сын — Чайна–таун. В Петербурге же — большая строгость, четкость и осмысленность, больше возможности для сосредоточенной работы. Конечно, город непростой. За 7 лет своей работы тут я это хорошо понял. Он не принимает не только из–за своего снобизма. Он не принимает, если говорить о театре, из–за закомплексованности местного театрального содружества. Потому что оно чувствует, что профессионально отстало, уже неконкурентоспособно. К тебе присматриваются, тебя проверяют, если ты выделяешься — это плохо, потому что если ты впереди, то где мы? Этот город более настороженный к чужакам, чем Москва. Но это нормально, я считаю. Другое дело, что Петербургу надо быстрее избавляться от провинциальных комплексов, которые ему насадили, когда специально опускали до уровня индустриального центра.

Почему в современной России творческая элита аполитична?

— Есть внутренняя усталость, ведь очень тяжелый исторический путь был у страны. Я думаю, отсюда аполитичность настроений. Так хочется немножко разрешить себе поработать на себя, в плане внутренней реализации. Этой стране нужно просто отдохнуть. Стабильно пожить какое–то время. Для развития новых, свободных идей нужно пространство. Люди должны вздохнуть свободно. Уикенда у нас не было. Один выходной был, а двух — нет.

С вашей точки зрения, чтобы создать театральный шедевр, нужна диктатура?

— Нужна, но умная. Не железобетонная, а, как говорил Товстоногов, добровольно–принудительная. Нужно уметь признавать свои ошибки и иногда делать это публично. Ничего страшного в этом нет. Люди будут тебя больше уважать. Но театр — это скопище самолюбий, комплексов, амбиций. И, чтобы всем этим делом руководить, нужны художественная дисциплина и жесткая рука.

Многие молодые бизнесмены вполне подкованы в культуре, хотя цинизм, конечно, присутствует. Счетчик в головах.

Валерий Фокин: «Для развития новых, свободных идей нужно пространство. Люди должны вздохнуть свободно. Уикенда у нас не было. Один выходной был, а двух — нет».

фото: итар–тасс