Кока–Пелевин против Пепси–Акунина

Они могли бы написать «Акунин», никто не заметил бы разницы. И та, и другая фамилии — по сути бренд, а не человек. Бренд — дело серьезное, тут большие деньги вложены, и над его раскруткой работает целый коллектив дизайнеров, специалистов по огламуриванию, менеджеров скандалов, наконец, авторов. Этакое общество с ограниченной ответственностью. Только в наше время нет цензуры, и ограничения касаются не морали, а юридических вопросов.

Сейчас литераторы имеют полную творческую свободу, вот только, как ни парадоксально, они послушно отдают эту свободу, чтобы анонимно работать на какое–нибудь «Кока–Кола паблишинг».

«Колгейт» и «Блендамед»

«Пелевин» и «Акунин» схватились за рынок примерно как «Колгейт» и «Блендамед». В ситуации свободного рынка хорошая литература конкурирует не с еще более лучшей литературой, а с компьютерными стрелялками или даже попкорном. Стрелялки и попкорн выигрывают — так что не удивительно, что книги все больше на них похожи. Итак, ООО «Акунин» выпустило книгу «ФМ», где главный герой — типа Достоевский Федор Михайлович, на что ООО «Пелевин» откликнулось книгой «Т», главный герой которой — типа Толстой Лев Николаевич.

Вообще, к выбору героев книги авторский коллектив отнесся ответственно. Зачем вводить всяких неизвестных, описывать их, раскрывать характеры? Это все равно что создавать с нуля торговую марку. У маркетологов и так забот полон рот — нужно потрафить каждой читательской нише. Так что в «Т» и среди неглавных героев каждое имя — литературный бренд, видимо, для большей кучности попадания по целевой аудитории. Есть тут Владимир Соловьев — для кого–то русский философ, а для кого–то — новорусский телеведущий. Есть обер–прокурор Победоносцев — проверить, не напоминает ли он кого–то у «Акунина»? Есть Чапаев — для самых верных почитателей бренда «Пелевин», есть Аксинья — неизвестно зачем, возможно, в надежде привлечь любителей великого детища Федора Бондарчука «Тихий Дон». Ввели маркетологи из «Кока–Пелевина» и другого Федора — Федора Михайловича Достоевского, наверное, чтобы переманить часть поклонников «Пепси–Акунина».

Все герои пострадали — только убивали и мучили их разными способами. Издатели и «Пелевин» пользуются тем, что не создано пока Общество защиты прав литературных героев, а настоящие Федор Михайлович и Лев Николаевич уже ничего сделать не могут.

Демиурги

Редакторские фабрики сумели создать набор шаблонных, как в компьютере, стилей, так что настоящий Пелевин мог бы ради прикола написать пару глав для книги под вывеской «Акунин» — и наоборот.

Да полноте! Неужели, спросите вы, в книге «Т» совсем нет текста, который написан указанным на обложке автором? Не «Пелевиным», а именно Пелевиным?! Возможно, и есть десятка два таких страниц, примерно в середине книги. Читать их забавно. Там автор словно говорит: все, что было до этого места — трэш, а вот теперь начинается настоящее. Выясняется, что книгу — а это и есть жизнь Т. — сочиняют «титан малой антигламурной формы» Митенька Бершадский, остросюжетник Гриша Овнюк, который «все время занят и для нас работает левой ногой», криэйтор Гриша Пиворылов, и еще один демиург, некий Ариэль. Персонаж Т. полностью под контролем этих персонажей, цель которых проста — срубить бабла. Проблема в том, что «только со Львом Толстым Митеньке с Гришей кредита не отбить. Так что трэш продолжается.

Демиурги в свою очередь управляются Пелевиным — но кто пишет его жизнь? Неужели в самом деле Пиворылов и Овнюк?

В 1884 году Толстого хотели посадить в тюрьму и даже заготовили икону «Лев Толстой горит в аду». Свой ад Толстой обрел в книге Пелевина.

Фото: wikipedia.org

Игорь Шнуренко, редактор «ДП»