Почему в России нет журналистских расследований?

Шведские коллеги пригласили меня на конференцию журналистов–расследователей "Грёв 09". В переводе слово "грёв" означает "копатель", "разгребатель". В 9–миллионной Швеции в ассоциации копателей состоит 950 человек. На радио и телевидении с десяток расследовательских программ. Один из копателей внедрился в радикальную националистическую партию, другой расследовал слухи о том, что свежие могилы тайно от родственников утрамбовывают экскаватором, чтобы не портили вид кладбищ, — он заснял кощунство.

Много лет я занимался журналистскими расследованиями, и меня попросили рассказать, почему бросил. Наша расследовательская журналистика возникла на энтузиазме горбачевской гласности. Когда в 1990–м Артем Боровик запускал газету расследований, он думал не о деньгах, а о том, чтобы встать на уровень знаменитых американских журналистов — "разгребателей грязи", которые изменили лицо своей страны. Журналистика тогда меняла страну и у нас. Вы помните, как мгновенно страна разделилась на очень богатых и бедное подавляющее большинство. Журналисты оказались бедны, к чему с советских времен не привыкли, но они остались влиятельными, что ими воспринималось естественно. Богатевшие на глазах стали приносить в редакции деньги, чтобы сводить счеты с конкурентами. Участники процесса хорошо все понимали. Так под видом расследований появилась заказуха.

Когда олигархи доросли до покупки собственных СМИ, уже мало кто мог отличить реальное журналистское расследование от заказного доноса. В 1996 году я работал в телепрограмме "Скандалы недели" и выяснил, что Борис Березовский, который тогда стал заместителем секретаря Совета безопасности РФ, давно написал заявление о предоставлении ему гражданства Израиля. Этот сюжет стал последним в многолетней истории программы. Ее закрыли: Березовский был совладельцем телеканала, на котором она выходила. После этого мы всей командой попали к Артему Боровику. Но там все подозревали всех в проплаченности.

Мы ушли, а те, кто остался, пришли к логическому финалу. Журналист Олег Лурье месяц назад осужден на 8 лет тюрьмы за шантаж с помощью журналистских публикаций. Уже полсрока за это же отсидела в тюрьме журналист Юлия Пелехова. После Боровика я пришел в "Независимую газету", которой владел Березовский. Когда случилась трагедия с "Курском", я оказался на базе подлодок в Видяево. Меня приняли за родственника и показали все. Но номер газеты с этим расследованием не вышел. Сломалась типография, которая принадлежала администрации президента. А затем в газету понесли подкрепленные большими деньгами расследования — с намеками на то, что "Курск" утонул не без участия олигарха N.

Обстановка в редакции стала соответствующей — все стали подозревать всех. До сих пор подозревают. Я и сам подозревал своих подчиненных, когда работал начальником. В России нет журналистских расследований на фоне тотальной подозрительности в журналистском сообществе, что кто–то кому–то заплатил, на фоне страха, что газету закроет или владелец, или администрация. И как долго это продлится — неведомо.

На прошлой неделе в одной из влиятельных шведских газет опубликовали расследование про крупную местную фармацевтическую компанию, которая испытывала свои новые психотропные таблетки на реальных больных — у нас, в России. Причем журналисты утверждают, что врачи делали это в тайне от пациентов. В России это расследование никто не продолжил. Но среди этих больных могли оказаться ваши родственники, родственники чиновников и даже олигархов.