Виктор Тихомиров: "Поржать охота".

Я, как и весь наш народ, не прочь, что называется, поржать. Это ведь одно из счастливейших состояний. В момент смеха человек сбрасывает напряжение, груз скопившихся забот, «обнуляет» психику. Поэтому и любят больше всего веселых. Одна из таких возможностей — «Комеди клаб». Очередная вялая попытка разоблачения «Гордон Кихота» им была посвящена. Народ и разместители рекламы этот «клаб» обожают, тем
более там то и дело делят деньги, а я вот недолюбливаю. И не без удовольствия обнаружил в числе его противников Вадима Степанцова. Однажды я по–настоящему чуть не помер от смеха из-за судорог в животе, слушая некоторые его стихи, и ему единственному однажды в телеэфире удалось озадачить самого Жириновского.

Так вот, сидел Степанцов грустно на передаче Гордона, попробовал было объяснить, в чем ошибочность пути «комедиантов», да понят не был. А те, ребята энергичные, пользу свою понимают и в обиду себя не дают. Конечно, среди них все почти талантливы и смекалисты, поэтому и повернулись лицом к народу, переняв у рекламы главный метод обольщения масс — пошлость. Из нее они и соорудили как бы наконечники своих юмористических стрел. Тут уж совершенно лишним оказался стыд, а без него ни к чему и совесть, ну и честь, которая теперь уж неизвестно, что за штука. Но это отзывается, правда, не вдруг. Это только на детках и внуках проявится, то есть нескоро и, стало быть, недоказуемо.

А пока получается, что действительно остроумных выступлений слишком уж подолгу нужно ждать, смех и веселье зачастую искусственно вытягивают из зрителя мотающейся камерой, голыми девками и упреждающим истерическим хохотом якобы самых понятливых. Жюри не демонстрирует особого вкуса. Настоящих удач не так много, чтоб окупались минусы. Но, конечно, удачи есть и бывают очень ярки. Мне, к примеру, особенно дороги импровизации, замешанные на эдаком молодежном идиотизме, полюбившиеся еще во времена пионерлагерного детства, когда после отбоя в палате именно подобные устраивались концерты, ко всеобщему восторгу. И вся палата обнаруживала вдруг, что какой–нибудь их скромный приятель — настоящий артист, а отнюдь не ротозей.