Как построить авангард

Выставка "Воплощенная утопия. Новая архитектура 1920–х. Ленинград — Берлин", организованная Немецким культурным центром имени Гете, открыта под знаком трех выдающихся фигур конструктивизма — Бруно Таута, Эриха Мендельсона и Александра Никольского. Само ее название уже обязывает отдать дань политкорректности. В центре внимания диалог двух городов, как бы диалог "на равных". Но история авангарда в России получилась более хитрой и драматичной, чем на Западе. У нас конструктивизм — это единственный художественный феномен, который до сих пор в умах отвечает за профессионализм и прогресс и тем самым ставит ловушки для новых архитекторов, становясь для них альтернативным "учебником без глянца" на века. Недаром на выставке так много макетов, чертежей, планов. Идею авангарда никто и не думает пересматривать, так как она исчерпана формой. Из метода конструктивизм стал стилем, против чего как раз боролись его зачинатели. Находясь в положении "и нашим, и вашим", он годится и правым, и левым, как оппозиционное по духу, но подавленное тоталитаризмом по факту очень удобное искусство.

Петербург "центра" выгнал конструктивизм на окраины и тем определил его "романтическую судьбу". Так что даже когда Бруно Таут впервые побывал в Советском Союзе, в Петербурге ничего нового не увидел и отдал предпочтение Москве. Многие из наших конструктивистских построек в ужасном состоянии, никому нет до них дела. Поэтому их берлинские родственники смотрятся подкрашенными живчиками на фоне развалин. Однако это не мешает стать московскому неоконструктивизму архитектурой новой буржуазии, тогда как старые постройки будут разрушаться дальше. Сегодня молодые архитекторы строем могут пойти строить "жилье для народа" по заветам Таута, только это будет уже другой народ.

Организаторам выставки и фанатам конструктивизма в Петербурге, наверное, стало бы дурно от мысли, что в каком–нибудь шедевре больших интеллектуальных и эстетических усилий, абсолютно незаметных обывателю, для которого эти здания так и останутся "коробками", поселятся, например, рабочие Канонерского судоремонтного завода с полным отсутствием вкуса. Смысл архитектуры определяется тем, для кого она построена и кто в ней живет. Кто мог бы жить в этих домах? Владельцы малого и крупного бизнеса, образованные люди с истинно буржуазными ценностями? Возможен ли конструктивизм без социального заказа на дом–коммуну, баню, спортклуб или фабрику–кухню, где ковали новый мир и человека? Что будет говорить нам торговый центр, напяливший на себя маску 1920–х годов? И не будет ли плохо скрытым лицемерием простота форм при наличии просто неприличных денег? Ведь во времена революции одной из причин покоряющей простоты была скудость стройматериалов.

Конечно, эта выставка — крупное событие, но для кого? По идее, она должна открывать широкому зрителю постреволюционные архитектурные ценности за пределами центра. Таким образом, можно повысить патриотизм у жителей, например, Нарвская застава, ведь именно там можно еще увидеть замечательные постройки — первый жилмассив Советского Союза — ансамбль Тракторной улицы, первое школьное здание (школа 10–летия Октября) или клуб Путиловского завода. Но ведь туда никто не пойдет, кроме архитекторов, студентов и критиков, а те, для кого задумывались эти дома, не только не будут в них жить и не знают их в лицо, но и сами исчезли.

Российская академия художеств.
Университетская набережная, 17.
30 сентября — 26 октября 2008 г.