Свобода приходит нагая

Выставка Серебряковой - не менее значительный памятник отечественному либерализму, чем соседствующий с музеем Спас-на-Крови, монумент реформам Александра II - Освободителя. Свое первое изображение нагого тела - хрестоматийную "Купальщицу" - художница создала в 1911 г., аккурат к 50-летию отмены в России крепостного рабства и ограничения телесных наказаний. Все последующие работы Серебряковой - гимн освобожденной женщине. Их героини - дородные, гладкие, непоротые. Гламурные венециановские крестьянки, в ответ на законодательные инициативы молодого императора скинувшие с себя все и представшие как главное богатство страны, ее вечный стабфонд. Художница, кажется, совсем не боялась снискать репутацию расистки и изображала обитательниц даже самых экзотических территорий (Патагонии, Индии, Турции, Марокко) рослыми блондинками. И уж совсем не интересовали художницу мужские тела: кураторам выставки удалось раздобыть лишь пару ранних набросков вялого пожилого натурщика и каких-то бесхозных пацанов. Подозрительно пухлые формы на поздних полотнах Серебряковой затрудняют их половую идентификацию. В реальной жизни эмоционально репрессированная и отягощенная постылым бытом, Серебрякова реабилитировалась в творчестве, с едва ли не маниакальным упорством живописуя женские тела.

Гвоздем выставки стала серия панно, выполненных в 1930-х гг. для виллы на границе Бельгии и Франции. Заказчик (юрист, электрозаводчик и плантатор, на склоне лет приобретший баронский титул) пожелал запечатлеть свои трудовые достижения и увлечения в виде обнаженных красоток: Юриспруденции, Электрификации (точнее, Света), Агрономии (точнее, Флоры), Искусства. Юриспруденцию для большей привлекательности решили изобразить без повязки на глазах и без весов. Чтобы зрительный ряд был обширнее, добавили дам, символизирующих страны, где заказчику доводилось поднимать экономику. Панно весело поблескивают свежей краской. Организаторы показа не стали скрывать: до того как картины были обнаружены на старой вилле, они хранилась неподобающим образом, живопись была поедена грызунами. Прежде чем выставлять полотна, их основательно реставрировали. Что, наверное, оказалось несложно: изображения были выполнены размашисто, без лишних нюансов. Увидев такую живопись, можно определенно заключить, что ремеслу ее автор учился мало. Так и было: девочкой Серебрякова, урожденная Лансере, наблюдала за работой отца-скульптора в его ателье, затем недолго посещала частную студию, где, кажется, не рисовала, а пила чай с педагогом, потом немного тренировалась в Эрмитаже, немного в Париже. В результате мастерством едва ли превзошла средний уровень выпускников Училища технического рисования барона Штиглица. Этого, впрочем, ей хватило, чтобы прорваться в будущее: обнаженные серебряковские дамы, сто лет назад изображавшие Индию, Сиам, Турцию и Японию, теперь выглядят бесстрашными провозвестницами грядущих войн за независимость некогда так безнадежно порабощенных.