Проект "Старьё": Вешняковский "чур"

Ряды верных слуг государевых вельми поредели. Службу оставил Его Высокопревосходительство действительный тайный советник граф Александр Вешняков, каковой изволил много лет надзирать за выражением воли народной и доносить об сем Его Величеству. Этими днями граф Вешняков прощался с родным департаментом, и сие зрелище преизрядно мое сердце затронуло!

<b>Принужден помянуть здесь</b>, что перед отставкой графа в высшем столичном обчестве ходили слухи о том, что Его Высокопревосходительство насильно в деревню высылают. Мол, он бы еще елико дозволено послужил Императору. Да и сам граф часто говорил: "Паки собою вся исправити выборы народные, тщашеся своими плещи нежели иными всякую тяготу понесть! На все воля Государя моего!"
<b>А когда к нему явились государевы люди</b>, дабы кабинет в департаменте закрыть и печати высокие у бывшего главы забрать, граф их прогнал, приговаривая: "Ступайте к карачевым рыбасам, псы смердящие! Я здесь буду служить до морковкина заговенья, меня Государь пуще всех голубит!" Однако ж через час и 1/2 Его Высокопревосходительство получил августейшую отставку и в сильном волнении сверзнулся без сознания наземь, аки шегла.
<b>Нынче же, расставаясь с родным департаментом</b>, граф Вешняков не сдерживал слезы. Глаголя речь прощальную, Александр Альбертович изрек: "Печалуюсь я от указов Государевых, каковые преизрядно волю народную выражать усложняют. Печалуюсь я от народа нашего, каковой Государю токмо мешает промысел свой творить. Весь я в печалованиях, хоть с места не сходи!"
<b>Граф и действительно вонзил свои персты</b> в кресло, нипочем не желая кабинет покидать. Пришлось Государеву обер-прокурору князю Суркову преподнесть бывшему главе департамента царский орден. И пока граф награду ревизовал, его из департамента вынесли. Теперь же он пребывает в своем имении и ожидает новой Государевой милости, ведь без государственной службы он существо свое земное боле не мыслит.
<b>Департамент воли народной нынче</b> возглавил сенатор граф Чуров, о каковом я ничего сказать не могу, бо граф в Сенате за четыре года ни единого слова не изрек, чем милость августейшую на себя и навлек. А о графе Вешнякове, херувиме, мне тосковать придется изрядно. Хоть он и превращал волю народную в еллинские басни, но творил это с совершенством изрядным и старанием завидным, чем и будет потомками богобоязненными в веках поминаться!