Борис Стругацкий терпеть не может наркотики

<BR><BR>Сказать, что братья Стругацкие были главными писателями страны на протяжении всех последних десятилетий -- значит в сотый раз повторить банальность. Разумеется, были. Для моего поколения они были вообще единственными писателями, и двадцать лет назад слова "хорошая книжка" могли означать лишь романы братьев Стругацких.<BR>Я читал их романы еще будучи школьником. Потом будучи студентом. И будучи уже просто лысеющим типом среднего возраста. А нынешним летом получилось так, что я стал редактором "Комментариев к пройденному" -- своего рода литературных мемуаров Бориса Натановича.<BR>Мне можно завидовать. Далеко не каждому так везет.<BR>"Комментарии" -- это немного грустная книжка про то, как писались 27 романов, подписанных "братья Стругацкие". И разговаривать с Борисом Натановичем -- это тоже немного грустно.<BR><BR>-- Как-то вы сказали, что после того, как скончался Аркадий Натанович, "писатель братья Стругацкие" перестал существовать. А потом выпустили два романа, подписанных псевдонимом С. Витицкий. Вы сразу знали, что писать будете и дальше? Или рассматривали вариант, чтобы все-таки махнуть рукой и не писать больше вообще ничего?<BR>-- Мне было изначально ясно, что я обязательно буду пытаться что-то написать. Просто -- для самоутверждения хотя бы. Не ясно только было, сумею ли я. Я знал, что писать в одиночку что-либо серьезнее статьи или рецензии -- невероятно трудно. Но я даже и представить себе не мог, насколько это трудно.<BR><BR>-- В советское время вы ведь тратили огромное количество сил и времени на поединки с цензурой. А если бы не это, если бы не внешний прессинг, то все было бы иначе, да? Вы написали бы другие романы? О другом?<BR>-- Как известно, "история не терпит сослагательного наклонения". К истории отдельных людей (к биографии) это тоже относится. Очевидно, впрочем, что социум формирует личность. Другой социум -- другая личность. Другая личность -- другая биография.<BR>Скорее всего, мы все-таки стали бы писателями (начальный импульс не зависел от системы -- желание писать "хорошую фантастику"). А вот что бы мы писали? Это -- вопрос!<BR>Почему-то мне кажется, что мы стали бы работать в манере Станислава Лема -- из всех современных научных фантастов он нам, пожалуй, ближе всего.<BR><BR>-- Можно немного о личном? Меня всегда интересовало: как это, старость? Что меняется?<BR>-- Старость, как известно, не радость, а большая, извините за выражение, гадость. Теряешь здоровье, теряешь энергию, теряешь друзей, теряешь возможность ставить сколько-нибудь отдаленные цели... Горизонт делается близким, словно ты вдруг оказался на Луне. Или -- по колено в яме. Неприятное ощущение. И становишься дьявольски тяжел на подъем -- о чем бы ни шла речь: новый роман начинать или просто в гости сходить к кому-нибудь, на день рождения...<BR><BR>-- Вы ведь примерный семьянин, да? Насколько большую роль сыграли женщины в вашей жизни? Была ли супруга вашей музой? Ради того ли, чтобы понравиться ей, вы годами садились за стол и продолжали писать?<BR>-- Давайте не будем говорить о личной жизни. Ей-богу, это никому не должно быть интересно. "Жизнь писателя -- его книги". А вовсе не его взбрыки, закидоны, прибабахи и прочие амурные приключения. Да, впрочем, и не было ничего этого в моей жизни. Дружба, любовь и работа -- это, да, было, а ведь это, как известно, три главные счастья, которые жизнь может дать человеку.<BR>-- На самом деле я знаю, что вы атеист. И не спрашиваю, верите ли вы в Евангелие. Вопрос в другом: ХОТЕЛИ БЫ вы, чтобы евангельская история была правдой? Чтобы у человека действительно нашелся могучий Друг, который избавил бы всех нас от несчастий, от болезней, от смерти?<BR>-- "Блажен, кто верует -- тепло ему на свете!" Но я не люблю наркотиков. Никаких -- будь то героин, слег (синтетический наркотик из романа братьев Стругацких "Хищные вещи века" -- Прим. ред.) или религия. Конечно, болеутоляющее -- хорошая штука, и все мы прибегаем к нему, когда по-настоящему болит. (Под бомбежкой или артобстрелом самые отпетые атеисты становятся верующими.) Но я и пирамидон-то глотал, только когда терпежу уж совсем никакого не было.<BR><BR>-- А еще я знаю, что вы равнодушны к алкоголю. И это странно, ведь все более или менее приличные прозаики умерли именно от алкоголизма.<BR>-- Хм. Сомнительное утверждение. А Толстой? А Булгаков? А Гроссман? А Трифонов? Или они, на ваш взгляд, недостаточно "приличны"?<BR><BR>-- Писателя Уильяма Берроуза спросили, что происходит с человеком после смерти, и он ответил: "Ничего. Ты просто умираешь и все". Вы тоже так считаете? Что человек просто умирает и все?<BR>-- "Куда девается ток, когда его выключают?" Боюсь, когда мы умираем, мы умираем совсем, без всякого остатка и без всякой надежды хоть в каком-то виде сохраниться. Смерть -- это очень просто. И очень печально.<BR><BR>-- Вы считаете, ваша жизнь удалась? Все происходившее -- стоило оно того, чтобы происходить?<BR>-- Наверное, удалась! Уж очень жалко, что она идет к концу.