Крепнет любовь к российским монархам

<BR><BR>Яркий пример -- фильм "Иван Грозный". Настоящий социальный заказ. Картина Сергея Эйзенштейна, самого известного советского режиссера, должна была воспеть идею монаршей диктатуры. Конечно, Сталин, условно говоря, поставил не на ту лошадку. Но он рисковал сознательно: его трону нужны были не ремесленники, а великие мастера. Когда не удалось сделать из Эйзенштейна послушного исполнителя чужой воли, пришлось запретить неугодное кино. В театре были аналогичные попытки. Самой успешной из монархических затей надо признать Лениниану.<BR>Но не будем углубляться в дебри советской истории. На современных подмостках (и на киноэкране) происходит не менее увлекательная игра в царей, которые нынче в большой моде. И, надо полагать, театральный монархизм будет усиливаться по мере нашего приближения к славной дате 300-летия города. Сезон, который вот-вот начнется в петербургских театрах, будет состоять из двух основных блоков: половину репертуара возьмут на себя "маленькие люди" -- герои Гоголя и Достоевского, а вторую -- цари. Уже известно, что среди юбилейных мероприятий -- постановка оперы "Петр Первый" на сцене Ледового дворца. Но и остальные монархи не должны остаться в тени. Скажем, Александринский театр подумывает о возобновлении оперы, сочиненной Екатериной Великой. Впрочем, здесь цари всегда в почете. Вне зависимости от красных дат календаря.<BR><BR><B>Великий государь</B><BR>У императорских театров, даже если они -- бывшие, уважение к царям в крови. На исторические эти подмостки смотрят сразу две царские ложи -- парадная, "свитская" (где император появлялся в сопровождении свиты), и повседневная, соединенная со сценой короткой винтовой лесенкой, по которой государь в любой момент мог спуститься к артистам и артисткам, чтобы лично убедиться в их достоинствах. Театр был монаршей вотчиной. Как же можно об этом забыть?! И что бы ни имел в виду режиссер, когда брался за постановку, скажем, пьесы Фридриха Горенштейна "Сказание о царе Петре и убиенном сыне его Алексее", театр все равно перетолковывал его замысел. Режиссер Александр Галибин стремился развенчать легенду о царе- плотнике, народном заступнике. Театр же, напротив, упорно возводил величавый памятник Петру. И публика чуть не вскакивала с мест от восторга, когда император выезжал на сцену в парадном облачении, подавляя все и всех вокруг. Так что к 300-летию Петербурга Александринка имеет в репертуаре спектакль, на который не стыдно и Президента пригласить.<BR>В других театрах спектакли не столь помпезные. Даже многочисленные "Борисы Годуновы" -- в драме и в опере -- выглядят бледнее. И с монархической идеей там не все благополучно. Постановщики не выработали еще четкого отношения к герою -- не уверены до конца насчет "мальчиков кровавых". Но у них есть еще время определиться.<BR>Зато театр-фестиваль "Балтийский дом" вместе с режиссером Александром Исаковым не скрывает своих пристрастий к российским царям. Благодаря чему в чертогах Михайловского замка бродят двое из многочисленных Романовых. Там идут спектакли "Павел I" и "Царственный мистик" по мотивам сочинений Дмитрия Мережковского. К обоим героям режиссер относится с состраданием. Власть видится ему как путь к разочарованию и одиночеству.<BR>А для зрителей интерес к историческим фигурам соединяется с возможностью побывать в таинственном замке, с которым связано столько слухов и легенд, пройти по гулким коридорам и лестницам, где, как уверяют экскурсоводы, ночью можно встретиться с тенью убиенного императора Павла... Спектакли и задумывались как путешествие за призраками по залам дворца. Однако состояние его таково, что приходится ограничиться минимальными передвижениями. При этом царственная ветхость памятника истории и архитектуры придает действию особый колорит. Замок пережил своих былых владельцев, но без их судеб, которые на наших глазах проживают артисты, он был бы грудой мертвых камней.<BR>Особый интерес вызывает у публики история Александра I. В ней по сю пору таится немало загадок. Не все согласны с предположением о добровольном отречении императора от престола, его бегстве в Сибирь и превращении в старца-отшельника. Но в спектакле версия эта выглядит весьма убедительно. Образ царя-страдальца вписывается и в современную трактовку проблемы "личность и власть".<BR><BR><B>Петр не на коне</B><BR>Театр имени Комиссаржевской нашел своего Петра, не схожего с бронзовыми изваяниями. Шумный, громогласный, одержимый страстями, хитрый, необузданный. С большим чувством юмора играет царя Геннадий Богачев (его пригласили из БДТ, не найдя в труппе подходящего артиста). В пьесе "Шут Балакирев", написанной Григорием Гориным, Петр, пожалуй, вовсе не главный герой. По замыслу комедиографа, в центре спектакля должен был оказаться профессиональный лицедей, готовый приспособиться к любой власти. Еще несколько лет назад проблема показалась бы и театру, и публике острой, но сейчас, хоть и не перевелись мастера ловчить и угождать сильным мира сего, шут Балакирев не потрясает воображение гибкостью позвоночника. А вот царь, у которого хватает широты натуры и на гениальные прозрения, и на ошибки, и на душевные порывы, не может не привлечь.<BR>Режиссеры Юлиан и Людмила Панич как-то очень всерьез поставили эту притчу, не почувствовав в ней балаганного, озорного начала. Заданного, между прочим, не только пьесой, но и сценографией Эдуарда Кочергина, построившего нечто вроде "театра в театре". Это мир с невыносимо голубым небом и немыслимо белыми, вырезанными из фанеры облаками. Мир искусственный и насквозь театральный. Здесь все -- обман, а все герои -- комедианты. И, как ни странно, не у шутов, а у господ хватает сил послать к черту всю эту мишуру.<BR>Петр и Екатерина (Наталья Данилова) оказываются истинно живыми, страдающими, любящими людьми. А их придворная челядь так и остается марионетками, которые превращаются в деревяшки, стоит только перестать дергать за ниточки...<BR>Впрочем, кому, как не этой труппе, знать все про царей?! Ведь именно здесь на протяжении многих лет шла трилогия Алексея Толстого "Смерть Ивана Грозного", "Царь Борис" и "Царь Федор Иоаннович". Так что все тайны придворного закулисья артистам ведомы.