Кризис идет от шедевра до шедевра

<BR><BR>Лев Додин в одной из премьер прошлого сезона даже дал настоящий эпикриз современного искусства: его герои, сидя на велосипедах, увязших в болоте, накручивают педали, оставаясь на месте. Таков образ жизненной и эстетической стагнации. Рано или поздно каждый человек ощущает, что педали его велосипеда крутятся вхолостую. От осознания тщеты (явной или мнимой) своей деятельности либо впадаешь в депрессию, либо начинаешь крутить педали с такой силой, что выскакиваешь из трясины. И какое-то время едешь по новой дороге, сверкая спицами и весело насвистывая.<BR>Так и театр. Только его объявят покойником, как он вдруг выдаст пару шедевров, заткнув за пояс прочие зрелищные искусства. Тогда начинаются "похороны" кино или телевидения, а сценическое искусство тем временем ходит в именинниках. Последнее время так и происходит. Кинематографисты ужасно сердятся, когда на их многочисленных фестивалях награждать практически некого и не за что, а театральные деятели, несмотря на узость их круга, словно разборчивые невесты, гадают, какому из шедевров быть главным. Процесс гадания на кофейной гуще обостряется накануне присуждения "Золотой маски" или "Золотого софита".<BR>Вот и сейчас завершилась работа экспертного и номинационного советов Высшей петербургской театральной премии "Золотой софит", обнародован список номинантов (в каждой из 15 номинаций -- несколько фамилий).<BR><BR><B>Приз имени Кости Треплева</B><BR>Конечно, если список номинантов не расширяется, -- это признак застоя: что-то мешает притоку новых сил в тот или иной жанр. Но драматическая сцена вполне благополучна с этой точки зрения. Пришлось даже новые номинации изобрести, чтобы всех заметить и приветить: "Лучший дебют", "Лучшая роль второго плана"... Несколько лет назад ныне покойный критик Леонид Попов изобрел приз имени Кости Треплева -- для авангардистов, непризнанных гениев, которым не дает дороги официоз. В нынешнем сезоне в той же додинской "Чайке" Костя Треплев предстал бездарным графоманом. Так что сомнению подвергнут сам феномен авангарда, сражающегося с рутиной.<BR>Однако в этом театральном сезоне с одаренными дебютантами все обстояло совсем не плохо. Скажем, Ксения Раппопорт, которую уже знают в лицо телезрители (она много и успешно снимается, одни "Цветы календулы" чего стоят!), выдвигается на "Золотой софит" не как начинающая актриса, а уже наравне с мастерами. Ее царица Иокаста в спектакле "Эдип-царь" и чеховская Нина Заречная раскрыли сразу и пластические возможности артистки, и вокальные, и чувство юмора обнаружили. И главное -- культуру, которая сегодня считается несвойственной для нового поколения. Ксения рассказывает не только о их судьбах, но и о себе, и о нас, сидящих в зале и полагающих, что наши душевные секреты никому не ведомы.<BR>Еще один недавний дебютант -- Юрий Тарасов из "Нашего театра" -- соревнуется с опытными актерами в номинации "Лучшая мужская роль". Он играет корнета гусарского полка Александра Орлова, вкладывая в образ весь пыл и максимализм своих 25 лет. Не столько сам артист, сколько его персонаж пускается на дебют. И сгорает, словно петарда, ярко, громко, с треском, оставляя унылую прозу жизни другим. Можно, конечно, считать это формулой вступления в мир пошлости, однако вряд ли этот путь универсален. Классик сказал: "Юность -- это возмездие", но не уточнил, для кого.<BR>К тому же дебютанты нынешнего сезона не ограничиваются ролями сверстников. И неизвестно, кто полнее постигает проблемы своего поколения: очаровательная Лаура Лаури, сыгравшая девушку по имени До в спектакле Театра Ленсовета "Маленькая девочка", или ее однокурсник Дмитрий Лысенков, играющий на малой сцене того же театра главу семьи Сарафанова в вампиловском "Старшем сыне". Важны не формальные признаки, а проникновение в суть...<BR><BR><B>Болезни среднего возраста</B><BR>О главах семейств, выходящих ныне на питерскую сцену, можно написать целую поэму. Для нашего немолодого города тема оказалась очень актуальной. Эдип-царь -- это ведь тоже глава. Отец, муж, сенатор. Эти-то социальные роли и составляют клубок противоречий, именуемый эдиповым комплексом. Игорь Ботвин обнажил беспомощность взрослого, сильного, умного и доброго человека перед лавиной обязанностей, на него обрушившихся. Сыграл конфликт вполне современный и отнюдь не только сексуальный.<BR>Впрочем, общество наше по природе своей все же матриархально. Оттого главным событием сезона станет не трагическое отцовство (тем паче что эта тема уже пережита нами в спектакле БДТ "Отец"), а материнство. Эту тему с удивительной мудростью души распахнула Татьяна Щуко, сыгравшая роль маленькой хозяйки большого и насквозь советского дома-семьи. Героиню спектакля МДТ "Московский хор" все называют Лика, несмотря на то что ей не 20, а, видимо, глубоко за 60. Впрочем, Щуко играет не возраст, а опыт. Она исподволь учит и домочадцев, и публику в зале не просто выживать, а жить достойно. И оказывается, это даже не наука, а искусство: всем помочь, поддержать, спасти, обогреть...<BR>Наверное, именно за созидательное начало, за возможность найти в жизни опору и ценим мы лучшие спектакли сезона 2001/2002 г. Из нескольких десятков постановок выбраны три: "Московский хор", "Чайка" и "Эдип-царь". Именно они спасли сезон, не раз казавшийся провальным. Спасли как от творческой беспомощности, так и от натиска коммерции. Кажется, Фаине Раневской принадлежит фраза: "Театр катится в пропасть по рельсам коммерции". Наш -- не скатился. Наверное, потому, что коммерция в искусстве считается дурным тоном. А петербургская сцена остается законодателем мод и хороших манер.