Россия сильно поплатилась за перенос столицы

<BR><BR>Столицу нельзя вернуть в Петербург. Хотя бы потому, что город на Неве никогда ею не был. Во всяком случае, официально.<BR>Ни Петр I, ни все последующие Романовы в течение 200 с лишком лет так и удосужились подписать документ, утверждающий Петербург в столичных правах.<BR>В общем и целом перенос столицы - вопрос темный и запутанный. Главным образом в финансовом отношении. Определенно можно только сказать, что на новую столицу тратилась очень значительная часть российского бюджета, который в первое десятилетие XVIII века колебался от 3 с небольшим до 9 млн рублей.<BR>"Строительство Петербурга не сопоставимо ни с чем. Даже с Китайской стеной. Стена - она наверху, а город - это айсберг. В Петербурге было построено гораздо больше, чем видно постороннему взгляду: здания постоянно сносились, гибли при наводнениях, отстраивались заново... Затраты! Не было дорог: через Волхов по Ладоге в город шли суда сплошным потоком. Условия для плавания там не простые - шторм топил суда десятками. Если линейный военный корабль - по сути, один корпус - стоил в то время порядка 20.000 рублей, то не будет ошибкой сказать, что затраты на большую шняву были меньше примерно раза в два", - рассказал ведущий научный сотрудник отдела источниковедения петербургского филиала Института российской истории РАН Юрий Беспятых.<BR><BR>Дан приказ ему на запад...<BR>Перемещая столицу, Петр пытался действовать двумя путями: с одной стороны, царь Великая, Малыя и Белыя Руси "на всю катушку" задействовал административный ресурс, с другой - применял экономические методы. Так как, по свидетельству секретаря прусского посольства при русском дворе Иоганна-Готгильфа Фокеродта (автор записки о России начала XVIII века, составленной по поручению прусского кронпринца - будущего императора Фридриха II для Вольтера, собиравшегося написать историю Петра Великого), сам Петр "не раз жаловался, что из всех государственных дел для него нет ничего труднее коммерции и что он никогда не мог составить себе ясного понятия об этом деле во всей его связи", то поначалу заметное предпочтение отдавалось административным приемам.<BR>При этом центр перекладывал бремя расходов на местные бюджеты. Каждая губерния ежегодно обязана была "поставлять" в столицу по нескольку тысяч человек и в 2 раза большую денежную сумму на их содержание. В одном из указов написано: "Велено взять на вечное житье с 8 губерний 4720 человек ремесленников с женами и детьми". Их годовое жалованье тогда составляло 12 руб. и 10 руб. - на хлеб. Для строительства Петербурга рабочих высылали с 1710 по 1718 год. Самые большие "партии" людей должна была обеспечивать бывшая столица.<BR>В приказном порядке столица заселялась не только рядовыми исполнителями, но и более высокооплачиваемыми участниками рынка рабочей силы. Так, Петр I распорядился и о "поставке" в Петербург торговых людей, "первостатейных и средних, добрых и зажиточных, с семьями. Бессрочно". 1714 год "подарил" столице 300 торговых людей из московских гостиных сотен и 300 мастеровых "всех художеств" из черных слобод.<BR>Правда, лишь немногие из них оказались способны наладить торговлю на новом, незнакомом месте в незнакомых условиях. Так что первоначальные бессрочные поселенцы уже в 1719 году были отправлены раздосадованным императором обратно.<BR>Не хотели тратить деньги в новой столице и более серьезные собственники. По распоряжению Петра в Москве имели право находиться лишь связанные службой в учреждениях или болеющие чиновники и дворяне. Для установления болезни проводились специальные освидетельствования. Например, в 1724 году, когда из Петербурга пришел запрос о причинах неявки в новую столицу Голицына, московский обер-полицмейстер Греков приказал осмотреть князя в собственном присутствии. Оказалось, Голицын действительно был болен. Решение врача звучало безапелляционно: "Болезнь называется меланхолиум-ипохондрикум. За оными болезнями надлежит быть до совершения исцеления, а ныне ему ехать в Санкт-Петербург невозможно".<BR><BR>Все для фронта...<BR>Прикрепить подданных к новому месту жительства Петр решил при помощи собственности. "Новые петербуржцы" в обязательном порядке должны были обзавестись какой-либо недвижимостью. В результате строительная отрасль развивалась в Петербурге весьма бойко (ради достижения этой цели, как известно, по всей России, кроме Петербурга, было запрещено каменное строительство). К 1714 году в Петербурге было построено 34.550 больших и маленьких домов, а население достигало 25 тысяч человек. В этом же 1714 году началось мощение улиц. Границами новой столицы были Адмиралтейский остров, Выборгская и Московская стороны. Люди селились на берегах Невы и Мойки, в начале современного Литейного проспекта, в районе Смольного монастыря, Александро-Невской лавры и на Петроградской стороне.<BR>"История сохранила массу различных фрагментарных сведений, но во что обошлось строительство того или иного дворца - неизвестно. Даже по дворцу Меншикова на Васильевском острове. Учитывая характер его доходов, я не думаю, что он был заинтересован в сохранении таких цифр. В архивах ничего не осталось. У иностранных наблюдателей, по воспоминаниям которых мы часто судим о Петербурге того периода, тоже не найти данных. Да и как они могли получить такую статистику - сесть на заставе и считать обозы с кирпичом? Мигом бы в кутузку забрали", - улыбается Юрий Беспятых.<BR>Впрочем, многие вновь построенные дома стояли пустыми. Большинство собственников, в том числе и купцы, отделывались тем, что строили в Петербурге каменные палаты и становились благодаря этому "петербургскими жителями". Но основное время проводили в Москве, ведя там свое дело, содержа лавки, дворы и мануфактуры.<BR><BR><B>Ты туда не ходи, ты сюда ходи</B><BR>Ощутимых результатов в деле "остоличивания" Петербурга Петр сумел добиться во многом благодаря внешней торговле. Вернее, за счет ее государственного регулирования.<BR>"В 1712 году Петр распорядился перенести международную торговлю из Архангельска в Петербург. Отныне российским купцам было указано все товары, следующие за границу, везти в новую столицу. Так же должны были поступать и европейцы", - говорит Юрий Беспятых.<BR>Какой-либо экономической выгоды государство в целом от подобного перебазирования никак не получало. В любом случае, Россия могла торговать на Балтике и через несколько других центров - Ригу, Ревель (т.е. Таллин), Нарву и др., которые к 1710 году уже находились под ее контролем.<BR>"Даже в те годы указы не слишком-то исполнялись. Западноевропейские купцы восстали против этого решения. В Архангельск был налажен дешевый круглогодичный путь - в лучшие годы в местный порт приходило до 157 иноземных кораблей, а в Петербург - не доберешься. А за теми, кто все-таки пытался сюда пробраться, охотились шведские каперы - пираты, занимавшиеся захватом судов с ведома своего правительства. Фактически Архангельск как международный торговый центр рухнул только после окончания Северной войны в 1721 году", - поведал Юрий Беспятых. <BR>Не мытьем, так катаньем, но Петр добился своего. В XVIII веке до 60% всей морской торговли шло через Петербург. Внешнеторговый оборот России стал быстро расти, при этом экспорт постоянно превышал импорт, к примеру, в 1726 году - вдвое.(В.К., Д.Г.)