Банальность и многозначительность проигрывают

<BR><BR>Режиссер Роман Балаян попытался снять социально знаковый фильм конца ХХ столетия о последствиях несправедливой войны и мести.<BR>В отличие от своих коллег - режиссеров-классиков, снимающих фильмы для престижных западных фестивалей, Роман Балаян продемонстрировал картину "Две луны, три солнца", претендующую на философское обобщение и раскрытие характерологических особенностей героя нашего времени. Запланированная попытка не просто повторить, а превзойти успех фильма "Полеты во сне и наяву", ставшего знаковым для поколения семидесятников, натужное самоцитирование и использование наиболее знаменитых моментов из картин выдающихся мировых кинорежиссеров подавили не только чувство меры, но и элементарное чувство вкуса и художественной правды. В результате возникло нечто памятникообразное, патинированное самолюбованием прежних заслуг перед отечественным кино.<BR>"Две луны, три солнца" можно посчитать отдаленным римейком "Гамлета". Главного героя заставляют мстить за убийство, правда не отца, а брата, и не призрак, а вполне материальный старик-чеченец. Впрочем, остальные герои картины напоминают бледных бескровных призраков - их появление на экране, в том числе и главной героини Елены Шевченко, больше смахивает на мультяшных касперов, чем на реальных людей из плоти и крови.<BR>Старик-чеченец довольно убедительно призывает к мести и требует отплатить за пролитую кровь, как будто это может что-то изменить.<BR><BR><B>На экране и наяву</B><BR>Исполнитель главной роли Владимир Машков перед премьерным показом фильма "Две луны, три солнца" в кинотеатре "Аврора" покорил собравшихся простотой и естественностью поведения. Никаких томных взглядов московской кинозвезды, никаких словесных изысков и натужной манерности киношного небожителя. Он держался раскрепощенно, был прост, приятен и приветлив. О себе говорил иронично, позволял шутки по поводу своей персоны. <BR>Ничего подобного, сколь-нибудь ироничного и реального, не происходит в картине "Две луны, три солнца". Некий сотрудник некоего учреждения - далеко не начальник и не новый русский - один проживает в роскошной московской квартире, в еще более необъятной квартире среди антиквариата коротает старость его мать, также одна. Жесты и слова героя Машкова отличают поразительная значимость и томная манерность. Актер закрепощен в сценарных шорах, ему неудобно в предлагаемых обстоятельствах, и он не в силах скрыть это от профессиональной кинокамеры.<BR>Попытка найти ответы на вроде бы волнующие сегодня многих граждан вопросы о треклятой войне, примирить враждующих, в очередной раз беспомощно развести руками, не найдя виноватых, оказывается провальной, если художественные средства изначально банальны и невыразительны.