"Норд-Ост": трагедия может повториться

<b>Я провел у центра на</b> Дубровке с небольшими перерывами на сон все три трагических дня. За это время снаружи здания произошло множество событий. Полная растерянность в начале, которая сменилась жесткой позицией властей, решившихся на штурм. Затем вновь растерянность. Почти никто не знал, как спасти бывших заложников, уснувших от газа.

<b>Вечером 23 октября</b> оцепление было легким. В нем стояли ничего не понимавшие солдаты-срочники из внутренних войск. Через них можно было легко пройти за сигаретку. Хотя машины "Альфы" уже прятались в переулках 1-й и 2-й Дубровских улиц.

<b>Коллеги-журналисты</b> спокойно поднимались в квартиры жильцов окрестных домов. И за небольшие суммы снимали из окон здание театрального центра. Было слышно как телеканалы транслировали происходившее в прямом эфире.

<b>Затем заработал оперативный </b>штаб. Приехали Лужков, начальник ГУВД и прокурор Москвы. Пресс-секретарь ФСБ периодически подходил к журналистам. Каждый раз сообщал что-то новое. То внутри 20 террористов, то их становилось 30. Понятно, что в первую ночь никто толком не знал точных цифр. Количество заложников увеличивалось с каждым часом. Первая цифра - около 400.

<b>У оцепления собирались</b> ночные зеваки, привлеченные телепоказом трагедии, и журналисты. К утру всех отодвинули подальше.

<b>Ночью в здание</b> вошел депутат от Чечни Асланбек Аслаханов. Он предложил себя в заложники в обмен на то, чтобы выпустили зрителей "Норд-Оста". Соплеменники послали его подальше.

<b>Второй день начался</b> с огромного количества пустых бутылок, разбросанных во двориках близлежащих домов. Ночь с 23 на 24 октября была холодная. Рано утром эвакуировали пятиэтажку, стоящую напротив центра. Родственников заложников пустили в спортзал находящегося неподалеку ПТУ. Там уточняли и вывешивали списки захваченных. Отпаивали родственников корвалолом.

<b>Приехали детский врач</b> Рошаль и певец Кобзон. Несколько раз они входили в здание на переговоры с террористами.

<b>Из здания отпустили</b> несколько десятков детей. Захватчики выдвинули требование: прекратить контртеррористическую операцию в Чечне. Дети подтвердили, что здание заминировано.

<b>Днем 24 октября "Известия",</b> где я тогда работал, распространяли на улицах Москвы экстренный выпуск. Из 4 полос. Прямо как во время революции. На Тверской же после полудня появились броневики.

<b>Оцепление усилили,</b> перебросив больше срочников. Но за 50 рублей местный мальчишка еще вечером того четверга проводил нас с фотокором обходными путями за оцепление.

<b>Из здания выходит</b> женщина. Медленно она идет не туда, где расположен оперативный штаб, и не к кордону, где стоят десятки коллег. Она двигается по диагонали от входа к небольшому проему между забором и стоящей напротив центра на Дубровке пятиэтажкой.

<b>Там находились я,</b> фотокор, несколько телеоператоров и зеваки. Рядом с нами моментально возникли люди в штатском. Они попытались сразу же увести женщину, которая представилась Марией. Но мы закричали: "Мария! Говорите". ФСБшники сдались. Мария, которая выглядела сильно утомленной и смотрела в одну точку, зачитала письмо заложников.Они просили Путина проявить благоразумие и остановить войну.

<b>Женщиной оказалась </b>Мария Школьникова, главный детский кардиолог России. Ее ребенок, как мы сообразили по фамилии, был в числе первых отпущенных. Текст письма тут же пошел в газетный номер.

<b>Ночь прошла практически</b> без каких-то новых сведений от представителей ФСБ, которые до этого с регулярностью выходили к прессе.

<b>Пошел противный</b> моросящий дождь. Число пустых бутылок от спиртного резко возросло. Однако можно было погреться и в подъездах. Жильцы относились с пониманием. Коллеги же делились информацией, с какой стороны оцепленного здания, что происходит. Ведь физически нельзя было успеть в разные места.

<b>В пятницу 25 октября</b> резко сократилось количество информации от заложников, которые раньше периодически звонили друзьям и журналистам. Сели их мобильные телефоны.

<b>Двум девушкам удается</b> вырваться из театрального центра, выпрыгнув из окна. Террористы пытаются достать их выстрелами. Но промахиваются. После стрельбы кордоны отодвигают еще дальше.

<b>Коллеги бурно обсуждают</b> новость о закрытии телеканала "Московия", показавшего пленку с обращением одного из террористов. Ее получили от одного их катарских телеканалов. Но некоторые телевизионщики не прислушались к требованиям властей, и продолжают показывать в прямом эфире даже перемещения войск вокруг центра на Дубровке.

<b>Стало известно, что</b> террористы дали властям лишь три дня на выполнение своих требований. К вечеру всех отодвигают еще дальше от центра. Теперь здания вообще не видно. Эвакуируют жителей еще несколько домов. Напряжение нарастает. Группы срочников перемещаются туда-сюда по периметру оцепления. Становится понятно, скоро что-то произойдет.

<b>Штурм начался утром.</b> Впрочем, никто ничего не понял. Было лишь несколько выстрелов снаружи. До или после расстрела террористов внутри зрительного зала, не известно.

<b>Часть оцепления сняли.</b> И можно был увидеть как на ступеньки крыльца выносят неподвижных людей. Кого-то грузят в скорые, над кем-то склоняются медики и спасатели. Вроде бы делают уколы. Воют сирены. Подъезжают автобусы куда грузят пострадавших. Они вызжают через образовавшиеся в оцеплении проемы.

<b>Через пару часов</b> становится известно, в какие больницы увозят пострадавших. К полудню у проходной соседней, 13-й городской собрались десятки людей: журналисты и родственники. Но пока никого не пускают.

<b>Приводятся первые цифры</b> погибших: 10, 20, 30… Лишь после обеда узнаем, что при освобождении погибли 67 человек. Об этом сказал представитель ФСБ. Но к несчастью в итоге их будет 130.

<b>Будут и расследования.</b> Ныне приостановленное официальное и расследование родственников погибших, которые попытались понять, почему не смогли спасти после штурма столько заложников, уснувших от неизвестного газа.

<b>Прошло пять лет.</b> Но многое перед глазами как будто трагические события разворачиваются на этой неделе.

<b>Театральный центр теперь</b> функционирует как дом культуры, с детскими кружками и показами старого кино. Рядом с памятником жертвам террора, где сегодня поминали погибших, в теплые дни катаются скейтеры и роллеры.

<b>Значит ли эта идиллия,</b> что трагедия "Норд-Оста" не может повториться в наше время?

<b>Сегодняшний взрыв маршрутки</b> террористкой-смертницей в Дагестане говорит о том, что может.