Задело предположение, что миролюбивый народ нападет на добрых соседей? Но пацифизм не является трендом российской внешней политики.
В понедельник бывший эстонский президент Тоомас Хендрик Ильвес заявил, что, если Россия нападет на Эстонию, "вскоре после этого она может потерять Омск и Томск, не говоря о Петербурге".
Отечественные лидеры мнений, разумеется, не смогли не высказаться по этому поводу. В федеральный эфир попали даже депутаты из уездного города СПб, мнение которых никогда не интересует серьезные российские СМИ. "Маразм", "идиотизм", "крышу сносит" и т. д. Их оскорбленная гордость булькала, как вода в котелке, и гремела крышкой. Любопытно, что именно ее задело.
Про Омск и Томск экс–президент заявил в интервью украинскому изданию "Европейская правда". У нас такие интервью любили давать западные дипломаты в те времена, когда Россия еще не встала с колен. Да, говорили журналистам эти дипломаты, реформы в РФ идут трудно, но и нашим странам в свое время было нелегко, однако мы справились, ценности демократии универсальны, подходят для всех народов и пр. Ровно то же самое рассказал Тоомас Ильвес украинскому сайту. С поправкой на то, что Россия тогда ни с кем не воевала, а Украина сейчас воюет с Россией.
Планы дойти до Омска Ильвес озвучил в ответ на вопрос, существует ли российская угроза для Эстонии. Буквально звучало так: "В военном смысле — пожалуй, нет. И именно это является преимуществом нашего членства в НАТО. Конечно, Россия может атаковать Эстонию — но вскоре после этого она может потерять даже Омск и Томск, не говоря уже о Санкт–Петербурге. Они об этом помнят. Что же касается другой угрозы — то никуда, конечно, не делась кампания по дискредитации моей страны, которая продолжается уже 27 лет".
Впрочем, сразу же после этого Ильвес заявил, что верит в изменение политики России. Агрессия — это "не часть генокода русских", Россия будет двигаться к демократии, так как "нет причин, почему она не могла бы это сделать".
Любопытно, что именно в словах экс–президента так задело лучших людей России. Возможно, предположение, что миролюбивый российский народ собирается нападать на добрых соседей. Однако пацифизм явно не является трендом российской внешней политики. У нас ведь есть гиперзвуковые ракеты, атомные торпеды и лазерные пушки — мы кого хочешь превратим в радиоактивный пепел. И вообще "можем повторить". Очевидно, обижает другое. Напасть–то мы, конечно, можем — это не вопрос. Но как этот человек смеет думать, что отбросит нас до Омска и Томска?
200 лет назад Россия тоже освобождала Европу — от войск бунтаря Наполеона. После чего зорко следила, чтобы в ней не случалось новых революций — ровно так же, как теперь смотрит, не поднимает ли где–нибудь голову фашизм. А в 1853 году Россия начала маленькую войну против дряхлой Турции. Мы были великой державой, спасшей мир, а она — больным человеком Европы. Кончилась эта война тем, что объединенные англо–французские войска высадились в Крыму и захватили Севастополь. А Николай I поспешил умереть, чтобы не подписывать позорный мир.
