Журналист Ксения Собчак о мэре Анатолии Собчаке, эпохе тусклых лиц в политике, единственном пути для России и о том, где она теперь хранит деньги.
10 августа вашему отцу исполнилось бы 75 лет. В каком кругу, с кем вы будете поминать отца?
- Наверное, будем поминать с мамой.
Что бы ни говорили о Собчаке, даже его противники не отрицают, что политиком и человеком он был ярким.  Остались ли сегодня в России яркие политики?
- Сейчас другое время, когда востребованы другие люди, к сожалению. Учитывая тот факт, что прямые выборы практически везде невозможны, сейчас ораторское искусство, умение вести дебаты, к сожалению, атрофировались, гораздо ценнее стали другие качества, а именно умение угождать, узнавать наперед запросы начальства, правильно себя вести в тех или иных ситуациях.
Читайте также:
Ксения Собчак пошутила, что выходит замуж
А как ваш отец реагировал на негативные публикации о нем, которых было множество?
- Он расстраивался.
Когда он был мэром, делал ли он что-нибудь, чтобы наказать за такие публикации журналистов или  издателей,  материально или еще как-то?
- Нет. Это признают и его враги.
Честно говоря, мне было приятно, что даже его враги умеют объективно оценить позицию Анатолия Собчака. Я читала одно из последних интервью Александра Невзорова, где он говорит, что Собчака никогда не любил и всегда с ним воевал, но отдает должное мэру Петербурга за то, что тот никогда не закрывал программу "600 секунд", где каждый день его, мэра, всячески хаяли.
Совершал ли Анатолий Александрович ошибки - политические, человеческие?
- Безусловно, как любой человек. Но не мне о них судить.
Какие главные ошибки совершил ваш отец, по вашему мнению?
- Я не считаю корректным говорить на эту тему.
Как ваш отец реагировал бы на протесты 2011-2012 годов?
- Смотря на какие протесты - у нас же тоже ситуация меняется.
Я думаю, что он точно, в любом случае, выступал бы за сменяемость власти, за честные выборы, за социальные лифты, за борьбу с коррупцией.
Вопрос: с какими бы людьми он вел эту борьбу, кому бы доверился и кого бы посчитал порядочным человеком из тех, кто состоит сейчас в оппозиции? Это другой вопрос, которым я сама задаюсь каждый день.
Какую степень самостоятельности он вам позволял в детстве? Он вас наказывал, воспитывал?
- Нет, за репрессивную машину в моей семье отвечала мама. Он был ко мне очень добр, понимал, что главное - это развитие личности, а не ее подавление.
Значит, в юности вы бунтовали скорее против мамы?
- Конечно.
В чем это выражалось?
- В различных конфликтах.
А как к этому относился отец, на чьей он был стороне?
- Он был на работе.
Он не вмешивался?
- Он просто не так часто был дома.
Есть такой распространенный миф, что вы, как крестница  Путина , можете в любой момент ему позвонить.  Это  правда?
- Неправда. Я не крестница Путина и не могу ему позвонить.
Но у вас есть непосредственная связь с Владимиром Владимировичем, которой вы можете  воспользоваться?
- Нет, у меня нет непосредственной связи.
Еще один миф, в доверительных беседах многие любят упомянуть: а вот там земля (дом) принадлежит  вашей  семье. А как на самом деле?
- На самом деле у нас есть квартира в Петербурге, по адресу: наб. реки Мойки, 31. Раньше экскурсоводы, проезжая мимо, всегда говорили, что в этом доме живет Собчак. На этом доме сейчас видит мемориальная доска, посвященная моему отцу, и этот факт никогда не скрывался. Помимо этого у нас есть дача в Репино. На этом наша недвижимость заканчивается. Все остальное - моя личная собственность. То есть это остальное - таунхаус, который я строю в Москве.
Многие считают, что и в России, и во всем мире наступила эпоха тусклых, незапоминающихся лиц в политике.  Почему так произошло?
- Время такое. Постмодернизм в своем разгаре. Но я считаю, что это поколенческая проблема. Такие времена, если смотреть на исторический срез, тоже бывали. Я надеюсь, будут и другие времена. Я начинаю верить в то, что то поколение, которое подрастает, принесет своих героев.
Вы видите молодых перспективных политиков, которые могли бы изменить положение?
- Нет, пока не могу сказать, что их много и что я их как-то вижу. Но я надеюсь, что они появятся.
Вас убрали практически со всех федеральных телеканалов.
- Не практически, а со всех.
Насколько неожиданно для вас это случилось? Чего тут больше - политических мотивов, личных?
- Я не могу сказать, что это было неожиданно, я же понимала, что мои действия в нашей стране чреваты определенными репрессиями.
Предупреждали ли вас о возможности такого развития событий? Говорили, что то или иное делать нельзя?
- Нет, не предупреждали, но мне кажется, это и не требует каких-то предупреждений.
Как к произошедшему с вами в последние месяцы отнеслась ваша мама?
- Мама очень переживает до сих пор, я думаю.
Но она вас понимает?
- Наверное. Я надеюсь, во всяком случае.
Говорила ли она вам, что, может быть, не стоит с какими-то людьми дружить, нужно изменить что-то в  своих  публичных выступлениях?
- Нет, таких разговоров не было.
Какие выводы вы сделали для себя? 
- Выводы такие: свобода - это то, за что ты платишь сам. Телевидение было важной частью моей работы с точки зрения и карьеры, и коммерции, но это был осознанный выбор, поэтому сейчас я буду заниматься другими вещами.
Какие ваши планы - и на телевидении, и в других сферах?
- Я работаю на телеканале "Дождь", у меня там выходит программа интервью. С сентября мы запускаем новую программу. Будет продолжаться ток-шоу "Госдеп", у меня есть программа "Главная тема" на грузинском телеканале "Пик". Я буду работать на радио "Дождь" ("Серебряный дождь". - Ред.), делать журнал, который будет выходить с сентября, и работать в качестве директора по спецпроектам для издательского дома "Живи", в который в том числе входит журнал "Сноб". Работа есть.
Есть точка зрения, что поскольку за Владимира Владимировича в Петербурге проголосовало не так много  людей, как хотелось бы, и об этом наверху все знают, то на городе поставлен своего рода крест и ни о каких  особых  проектах развития уже не может идти речь.
- Нет, по-моему, это мифологизация. Проекты будут, и они будут независимо от результатов голосования - скорее, наоборот, чтобы как-то эту ситуацию исправлять.
К сожалению, создалась система, когда все деньги находятся в столице и как-то потом распределяются оттуда. Матвиенко на каком-то личном влиянии могла еще выбивать какие-то бюджеты, к освоению которых тоже были большие вопросы, но сейчас, как я понимаю, ситуация ухудшилась - с точки зрения получения каких-то специальных бюджетов для города.
Вы согласны с тем, что у нас сегодня есть разделение на две России и эти две страны все дальше и дальше  отходят друг от друга?
- Да, согласна.
Можно ли это преодолеть?
- Это может преодолеть либо существующая власть, либо какая-то трагедия. Я надеюсь, будет первый вариант, но сейчас идет сознательное размежевание этих двух Россий.
А вы согласны с тем, что в России все развивается циклично, по кругу, и нам не выйти из этого круга?
- Вы имеете в виду, что мы сейчас в точке 1905 года?
Да. А писатель Дмитрий Быков, скажем, говорил, что мы находимся в начале 1850-х и впереди  катастрофическая  Крымская война…
- Тут можно выдвигать сколько угодно теорий. История действительно циклична, но циклы эти бывают разными. Можно говорить о революционных циклах, можно о кондратьевских, можно о реформах-контрреформах. Циклична - да, но вопрос в том, в каком именно цикле мы находимся. Любая такая теория всегда слаба предсказаниями.
Вы более оптимистично смотрите в будущее или менее, чем полгода назад?
- Менее. Это связано с тем, что я считаю, что единственный мирный путь для страны - это либерализация. Этого не происходит. Другой путь мне не кажется хоть сколько-нибудь конструктивным.
То есть вы за постепенную либерализацию сверху?
- Да, это единственный путь.
Собственно, перестройка была проведена именно по такому образцу - когда власть, поняв неизбежность изменений, начала постепенно меняться, и через эти изменения в один день порушилась страна. Это было болезненно, но это хотя бы было не столь кроваво. А ситуация, когда необходимость в обществе уже созрела, а с той стороны только задраивают люки и укрепляют стены, - так неизбежно эта стена рухнет, это вопрос времени. Но тогда она рухнет в какой-то истории насилия и катастрофы, чего мне точно не хочется.
Есть ли в этом вина какого-то одного определенного человека или класса людей?
- Это вина той системы, которая сейчас не хочет меняться. Безусловно, это люди, которые принимают ключевые решения. В их силах эту систему постараться оживлять, модернизировать и обновлять.
Но не создана ли эта система еще в 1993 году Конституцией, которая передала так много власти в руки  одного человека?
- Системы не создаются конституциями. Системы создаются людьми. Самая демократичная конституция, - надеюсь, мы об этом помним, - это сталинская Конституция. Только никакого отношения к действительности она не имела.
Тут вопрос не в бумажке, не в законопроекте и не в реформе, написанной на бумаге. Тут вопрос в ключевых фигурах, в людях, в несменяемости этих людей. И это ключевой вопрос. А от того, что у нас сегодня новое правительство, - от этого мало что изменится. Хотя бы исходя из того, что ни один старый министр работу не потерял. Они дружно перешли в Администрацию президента. Это система, в которой нет новых людей, в которой одна и та же колода, которая только тасуется и раскладывается по-разному. Так долго быть не может, это ненормальная система.
После того, что случилось с вашими сбережениями, где вы сейчас храните свои деньги?
- Где я храню деньги? У меня есть какие-то банковские счета, и какие-то деньги я храню там. После изъятия той суммы, которая, как известно, находится в Следственном комитете, я не думаю, что у меня есть еще много того, что можно было бы хранить.