Колумнист "Выходного" говорит об уголовной романтике в современном кино.
Похоже, обречен я следовать по пятам обсуждений Гордона,
поскольку там каждый раз присутствует интеллигенция, которую Ленин обзывал "г…
нации". Он и сам был это слово, правда, по другим причинам. Картина "Шультес"
Бакура Бакурадзе — в меру занудное повествование о бывшем спортсмене,
сделавшемся вором. Образ вора поднят в фильме на новую высоту достоверности.
Такие они и есть, со стертыми, незапоминающимися мордами и неуловимыми глазами.
Они и друг другу в глаза не смотрят. У героя еще и расстройство памяти, что не
мешает ему помнить сообщников, не путать места встреч и детали совместных
воровских операций.
На досуге вор неподвижно, как удав, смотрит телик и
присматривает за больной мамашей, но не особо, так что вскоре та тихо помирает.
С тем же выражением лица вор ее и хоронит. Сцена эта почему–то восхитила и
умилила "специалистов" (С. Соловьева, особливо хвалившего фильм с неистовым
ленинским напором, но совсем невнятным обоснованием) , будто забывших всегда
непосильное воровское обязательство: "Не забуду мать родную!" И с тем же
выражением удава герой созерцает с украденной камеры монолог обворованной им
влюбленной девушки.
Как всегда, пылкие похвалы фильму были похвалами себе и
призывом к соревновательному словоблудию. Один молодой участник все хвалил
красоту фильма (мною ни разу не обнаруженную), ну и прослыл к концу эстетом и,
кажется, покраснел от удовольствия. Автор же все помалкивал, а после
сформулировал, что если качества героя собрать в список, так и выйдет
современное общество. Ну не слишком ловко. Особенно же тошно сделалось, когда
подоспели умиленные суждения, что герой, мол, сберег в себе человека, а мальчик,
завлеченный им в банду, — это продолжение Чаплина (мне и в детстве этот
чаплинский ребенок был, мягко говоря, неприятен).
Странно, чтоникто не придумал, что это продолжение
лермонтовской традиции «героя нашего времени». Лично я не желаю знать
"человеческого лица" вора, поскольку это будет мешать мне с ним бороться и
вовремя сажать за решетку, ведь тот сеет безусловное зло. И еще потому, что
его–то никогда не заинтересует мое человеческое лицо, разве что для определения,
насколько я ротозей.
