Успех в новогоднем прокате "Холопа" — и столь же неожиданный провал "Союза спасения" — заслонили главную, как считалось, новогоднюю премьеру: продолжение "Притяжения" (2017) Федора Бондарчука под названием "Вторжение". Это не отразилось на кассовых сборах (лента окупилась в прокате) — однако о ней, что характерно, не спорят и не обсуждают ее, как первый фильм. Почему?.. Нельзя, конечно, забывать о непредсказуемости зрительских симпатий (и это скорее хорошо, что заранее не знаем победителя, хотя бы в области искусства), но все–таки рациональное объяснение этому можно найти.
Вообще–то сиквелы и приквелы в России почти никогда не бывают особенно успешными; но так и во всем мире. Другое дело, что там продолжения если и не добиваются сопоставимого кассового успеха, то по крайней мере работают на создание новых художественных "планет". С нашими же — стойкое впечатление, что авторам вообще нечего добавить. История о любви земной девушки и инопланетянина в "Притяжении" действительно кажется завершенной. Идея, которая заложена во втором фильме, — полюбив, герой как бы "заражается человеческим", становится подверженным воздействию эмоций, — в общем–то, тоже неплоха. Но развить ее не удается, и вовсе не из–за отсутствия таланта у авторов.
Ни один блокбастер, сделанный в России на госденьги, не может сегодня "быть свободным от общества", как писали классики. Он вынужден отдавать государству что–то вроде символического долга — в форме демонстрации лояльности. Причем вся эта система "взаимозачетов" нигде официально не прописана, и каждый режиссер и продюсер понимает ее в меру собственного воображения. Режиссер Бондарчук осознает эти правила, вероятно, лучше других; но в то же время до сих пор сохранял похвальную независимость в суждениях. Ему кажется, что он способен соблюсти тонкий баланс, найти компромисс между лояльностью и независимостью. Но в искусстве понятие "компромисс" плохо приживается. И на экране "парад планет" оборачивается парадом российской военной техники, которая в итоге заслоняет и самих главных героев, и сюжет в целом.
Первый же фильм содержал важнейший гуманистический посыл: коммуникация лучше конфронтации, даже с "иными" можно найти общий язык. Во втором как бы забывают об этом миролюбии, что также объяснимо. Еще одним важным элементом российского кино сегодня является демонстрация какой–то "угрозы извне" — которая здесь реализована вполне масштабно (впечатляющий потоп в Москве, "устроенный" неземным разумом). Но и этот спецэффект играет злую шутку: если от инопланетянина Хэкона еще хоть что–то зависит (и он совершает отважный поступок — в тесной координации с ВКС России), то героиня в исполнении Ирины Старшенбаум в финале вообще теряется, исчезает — в буквальном смысле.
Поэма без героев, словом, у нас получается. Ну что ж, вполне символично. На самом деле главный и единственный герой любого большого российского фильма — государство, а все остальные оказываются в той или иной степени лишь его "винтиками". Так что отсутствие подлинного интереса к фильму объяснимо: зрители не могут полюбить то, что игнорирует их самих, в качестве личностей.
Читайте также:
Парк рабского периода. "Холоп" Клима Шипенко
