В России началась охота на губернаторов. Все это с виду напоминает сталинский террор 1937 года. Однако нас скорее ждет повторение 1990-х: борьба периферии и федерального центра, пишет историк Лев Лурье.
Всегда казалось: навязшая на зубах аналогия путинского времени со сталинским — натяжка, страшилка. Но, кажется, и правда, потянул ветерок из 1937–го. В близком к кремлевской администрации журнале "Эксперт" появилась статья Сергея Тихонова "Хотели посадок?".
В рамках "специального расследования" журналист берет интервью у людей из специальной секретной группы Следственного комитета, о существовании которой и в самом комитете знают единицы. "В среде оперативников ее уже в шутку прозвали СМЕРШ — по аналогии со знаменитой сталинской спецслужбой". С разрешения людей "с самого высокого уровня" Тихонов встречается с оперативниками.
Законспирированная группа была организована "по тем же причинам, по которым создавались оперативно–разыскные структуры в 1930–е и 1940–е годы. На местах были партийные царьки, бывшие боевики Гражданской войны, которых надо было ставить на место, а элиты — чистить, причем очень быстро. Тогда местные компетентные органы, как и сейчас, срослись в один кумовской клубок с этими элитами".
Особая группа "имеет прямой выход на президента и лично докладывает первому лицу государства о ситуации по тем или иным регионам. В следственной разработке 12 губернаторов, еще восемь "на карандаше". Операции по непосредственному аресту властно–криминальных банд в регионах стараются производить нахрапом — в один день, чтобы сообщники не могли скрыться или уничтожить улики".
Сталинский "Большой террор" — это бомбежка по площадям. Никого не интересовала индивидуальная вина, уничтожали "группы риска". Одной из таких групп были "партийные царьки", кое–кто из них (но далеко не все) действительно бывшие боевики Гражданской войны. Согласно сталинской логике, уничтожать следовало столичные и региональные кланы, имевшие долговременные личные связи. Они могли потенциально вырасти в оппозиционную силу.
На февральско–мартовском пленуме 1937 года Сталин объяснил опасность кланов на примере Леона Мирзояна — первого секретаря Казахской компартии: "Что значит таскать за собой целую группу приятелей, дружков? Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. У него своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы. Вместо ответственных работников получается семейка близких людей, артель".
У Путина уже был опыт борьбы с "мирзоянами", когда, правда, без посадок, устранили региональных "тяжеловесов" — Юрия Лужкова, Владимира Яковлева, Минтимера Шаймиева. Теперь, судя по событиям в Сыктывкаре и Южно–Сахалинске, за дело взялись серьезнее, творчески используя опыт Николая Ежова.
Впрочем, 1937 год предполагает тотальность: репрессии должны коснуться не одного любителя дорогих часов Вячеслава Гайзера, но и московских коллекционеров Longines. Подготовлена ли смена — молодые тщеславные янычары, которые перехватят властные полномочия существующих элит? На губернаторов и их замов должны быть перенацелены Дмитрий Киселев и Владимир Соловьев. Ответ мы получим, как только посадят первого министра или руководителя отдела президентской администрации.
А так, скорее всего, нас пугают, и происходящее, скорее всего, ловушка для местных начальников. Способ снять недовольство населения уменьшающимися региональными бюджетами. Недаром именно в Коми последствия кризиса особенно плачевны. Оборот розничной торговли сократился на 12,4% по сравнению с началом 2014 года (в целом по России — на 8%), объем вложений в основной капитал — на 31,3% (по России — 5,4%).
Региональные бароны вряд ли пойдут добровольно на заклание, как это сделала сталинская номенклатура. Вологодский губернатор Олег Кувшинников: "Я уверен, что после таких громких скандалов отношение населения к власти, конечно же, изменится. Руки не опускаются, но работать становится психологически тяжелее". Ропщет и наш бывший — Владимир Яковлев: "Неужели нельзя было по–нормальному предупредить губернатора, если чувствовали, что он что–то натворил или вот–вот натворит?"
Так, что называется, на берегу не договаривались. Видимо, все же нас ждет не 1937–й, а повторение 1990–х: борьба периферии и федерального центра. Начала Москва. Ход за губернаторами.
