Государственная дума приняла закон о резком повышении размера долга, при достижении которого станет возможно начинать процедуру корпоративного банкротства. Мера назревшая и даже перезревшая. Стало доходить до абсурда: минимальная планка, позволяющая возбудить дело о несостоятельности, для юридических лиц (300 тыс. рублей) оставалась ниже, чем для физических (500 тыс.).
Верховный суд давно обращал на это внимание законодателей. Не дождавшись реакции из Охотного Ряда, ВС сам в конце 2023 года внёс в Госдуму эти поправки. Теперь суды смогут возбуждать дело о банкротстве, если суммарный размер требований кредиторов к компании составляет не менее 2 млн рублей. Если же речь идёт о стратегическом предприятии, субъекте естественной монополии или сельскохозяйственной организации, планка будет ещё выше — 3 млн рублей (сейчас это в двух первых случаях 1 млн, а в третьем — 500 тыс.).
Не секрет, что банкротный иск (или даже всего лишь угроза инициировать его) стал в России ловушкой. Примеров, когда один контрагент подаёт в отношении другого заявление о несостоятельности из–за 300–400 тыс. рублей, масса. Цель таких исков — не столько реально обанкротить партнёра, сколько подтолкнуть его к выплате долга. Ведь иначе у ответчика появятся новые проблемы — репутационные, часть клиентов может отвернуться, вырастут расходы на юристов.
Серьёзный массив подобных исков поступает и от налоговиков. Так они любят наказывать компании (как правило, финансово вполне успешные), которые осмеливаются оспаривать в арбитраже доначисления. Всё это вряд ли способствует развитию малого и среднего бизнеса. Это и дополнительная нагрузка на систему арбитражных судов, а она сейчас просто завалена подобными "фейковыми" заявлениями.
Вообще говоря, это и дискредитация самого понятия "банкротство". Так уж получилось, что на обывательском уровне это слово стало синонимом полного краха юрлица, прекращения его деятельности. Но ведь это не так. Процедура банкротства существует не для того, чтобы ликвидировать компанию (хотя иногда она заканчивается и этим тоже), а наоборот — дать ей новую жизнь через финансовое оздоровление.
Теперь подать "фейковое" заявление станет сложнее. Что ж, это тот случай, когда лучше поздно, чем никогда.
