Теперь уже, наверное, никто и не вспомнит, отчего деревянный особнячок на Петровской косе — ныне рассыпающийся от ветхости, но прежде весьма роскошный — стали называть "домом Нобеля". К Нобелю — тому самому, что изобрел динамит и учредил всем известную премию, — он отношения не имеет вовсе никакого. Зато связано с ним имя невероятно предприимчивого и дальновидного человека — Уильяма Хопера Ропса, американского подданного, петербургского обывателя и российского купца, отлично умевшего делать деньги, но не задумывавшегося об экологии. Впрочем, кто о ней задумывался в XIX веке–то?!
Как американский подданный появился на берегах Невы и почему предпочел остаться здесь до конца жизни, доподлинно неизвестно. Можно только сказать, что человеком он был небедным, а торговые связи имел основательные и налаженные. Мало того, у него даже небольшой флот собственный был — три фрегата, безостановочно курсировавших через Атлантику. Туда — с грузом пеньки и льна, обратно — с хлопком и тканями. При правильной организации дела и регулярности поставок такая торговля приносила немалую прибыль, ведь пенька была ходовым товаром — из нее делали канаты для оснащения парусного флота. Вскоре, однако, Уильям Ропс обнаружил, что хотя прямо сейчас прибыль и не падает, но в перспективе его предприятие ожидает печальное будущее: на горизонте замаячила эпоха пароходов. Еще чуть–чуть, и оснастка для парусников начала бы падать в цене. А значит, нужно было искать новую нишу, срочно менять профиль. И деловой американец быстро продал свои фрегаты, свернул торговлю и повесил на дверь конторы замок. Благо век XIX для предприимчивых людей был поистине золотым: новые материалы, новая техника, новые изобретения появлялись с невиданной скоростью, а интерес потребителя ко всем этим новинкам был просто невероятным.
Внимание Ропса привлекло новое интересное вещество — "осветительное масло, не дающее копоти", которое в 1846 году продемонстрировал общественности канадский ученый Абрахам Геснер, — керосин. Справедливости ради скажем, что копоть от керосина все же есть, но по сравнению со светильным жиром, изготовленным из китовой ворвани, которым заправляли лампы прежде, он и правда почти не коптит при сгорании. В 1851–м в Англии появилась первая промышленная установка, позволявшая изготавливать это "масло" путем перегонки сырой нефти. В 1853–м в русском Львове изобретатели Лукасевич и Зех создали безопасную керосиновую лампу. В 1854–м была зарегистрирована торговая марка "керосин". Неудивительно, что уже в самом начале 1860–х предприимчивый американский купец взял в долговременную аренду землю на Петровской косе и приступил к строительству "невто–очистительного завода" — иными словами, керосиновой фабрики.
Петровскую косу ему отдали за сущие копейки. Еще бы! Место это было бросовое, гиблое, не годящееся ни под дачи, ни под огороды ввиду того, что оказывалось под водой при малейшем наводнении. Но для завода, существующего на привозном сырье — каспийской нефти, оно подходило практически идеально: наливные баржи, выполнявшие в ту пору роль современных танкеров, могли швартоваться прямо к территории предприятия. Да и до центра города было не так далеко, так что со сбытом готовой продукции тоже проблем не возникало.
Сам завод располагался на конце косы, примерно там, где сейчас находится здание яхт–клуба, а по берегам было построено 11 "бараков" для хранения сырья и готовой продукции — бетонных, с каменным полом и бревенчатой пристанью у каждого. Текли эти "бараки", несмотря на каменные полы, нещадно, отравляя окружающую акваторию. Но в то время к подобным вещам относились просто, хотя и морщили носы от тяжелого запаха, а рыбу возле косы и Крестовского старались не ловить, потому что она тоже, как вспоминают, пахла специфически.
Читайте также:
История
Первый, магистральный: 175 лет русскому паровозу
Помимо собственно керосина, применявшегося решительно везде — от освещения до аптекарских и ветеринарных целей, — и бензина, использовавшегося как универсальный растворитель, завод производил разнообразные смазочные масла, топливный мазут и косметический вазелин. И прибыль приносил невероятную. Разумеется, Уильям Хопер Ропс, подобно всем фабрикантам той поры, хотел постоянно держать руку на пульсе своего дела, так что дом он тоже построил на Петровской косе. Свежего воздуха тут было, мягко говоря, маловато, но, согласно старинной максиме, деньги не пахнут.
В 1894 году основатель бизнеса отошел от дел, передав бразды своему сыну Эрнесту, который обновил и расширил предприятие с привлечением внешнего капитала, превратив его в акционерное общество "Нефтеперегонный завод В. Ропс и компания" с капиталом более 1 200 000 рублей. Ему же принадлежит идея перестройки отцовского дома.
Именно с легкой руки Эрнеста и появился в первые годы ХХ века известный нам сегодня "дом Нобеля" — элегантный двухэтажный деревянный особняк с башенкой. Выглядел он совершенно по–щегольски, а построен был, судя по тому, что разменял уже вторую сотню лет, на совесть. На первом этаже располагалась контора предприятия, а над ней — хозяйская квартира, из окон которой можно было приглядывать за жизнью завода.
Старший Ропс до революции не дожил, мирно скончавшись в окружении семьи под звуки работы основанного им предприятия. А его сын, мудро решивший не принимать российское гражданство, а, будучи петербургским 1–й гильдии купцом, остаться–таки гражданином Соединенных Штатов, как только разразились события октября 1917–го, уехал за океан.
