Моя мама живет в Иваново, скоро ей 80, и она — робокоп. Оба ее коленных сустава — титановые, как у героя фильма Верховена.
Старость — такой период, когда качество жизни определяется не cтолько объективными параметрами здоровья, сколько субъективными ощущениями. Два важнейших — включенность в социум и свобода передвижения. Замена суставов значительно улучшила моей маме жизнь. Она приезжала в Петербург: плавала на кораблике, гуляла (с палочкой) по городу, заглянула даже на фестиваль «Бродский Drive» в Фонтанном доме. А в Иваново стала встречаться с ровесницами — у них там эдакий клуб «Кому за…» под открытым небом.
Эндопротезирование, увы, имеет свои пределы. Со временем маме стало тяжелее встречаться с подругами. Она стала бояться упасть при ходьбе. Когда я об этом узнал, то понял, что нужно срочно покупать роллатор. В Германии, где я помимо Петербурга живу, роллаторами пользуются почти все, «кому за…». Да и не только в Германии: в Израиле, в США, во всей Европе. Но не в России, где даже такого слова нет. Иногда «роллатор» переводят как «ходунки», но это неверно. «Ходунки» — устрашающая конструкция с четырьмя ножками. «Роллатор» — это изящное устройство на колесах, с рукоятками с тормозами, которое легко толкать перед собой. Чем–то роллатор напоминает тележку в супермаркете — тем более корзина для покупок в него встроена. А еще роллатор — персональное кресло. Вышел погулять — присел отдохнуть, поехал в магазин — снова присел.
В Германии я заглянул в ближайший дом престарелых, чтобы не ошибиться с выбором модели. Та, которая пользовалась успехом, стоила 65 евро, если заказывать через Amazon. Я почти заказал, когда выяснилось, что в Россию ее отправить невозможно. Монополия на доставку частных отправлений в Россию — у компании DHL: той самой, которая обещает доставить куда угодно хоть слона. Увы, это не так: в Россию негабаритные частные грузы c 2011 года не пропускает российская таможня. «Ну, официально такие отправления не запрещены, а приостановлены», — сказала дама в российском офисе DHL, куда я позвонил, не поверив офису немецкому. Спасибо российской таможне за нашу счастливую старость.
Однако нашлись и в России фирмы, торгующие роллаторами. Хотя не немецкими — китайскими. Правда, цена у них была почти вдвое выше, чем у немецких. Но выбирать не приходилось. Купил и отправил маме.
И, о господи, мама была абсолютно счастлива!
Она позвонила и сказала, что впервые добралась сама до мелкооптового рынка и купила там 9 кг овощей! Что роллатор в клубе ее ровесниц произвел фурор! Что она теперь не боится отходить далеко от дома! Хотя, конечно, обнаружились и проблемы: отсутствие пандусов. Ей– то теперь понятно, что они всюду должны быть.
Я счастлив, потому что счастлива мама. Но пишу этот текст не ради идеи: «Купите роллатор пожилым родителям, которые с трудом передвигаются, и вы сделаете их счастливыми» (хотя и ради этого совета тоже).
Есть два важных момента.
Первый. Когда я спросил маму, почему бы детям ее подруг не купить своим матерям такие же роллаторы (в конце концов, это цена велосипеда), мама ответила: «Сынок, нас восемь бабушек, но я единственная, кому помогают дети и внуки. Все остальные помогают детям и внукам. Говорят, что, вот, раз им пенсию прибавили, нужно детям отдать, ведь тем жить не на что…» И тут я воздержусь от комментариев, потому что боюсь заорать: «Что же это, блин, за люди и за страна?!»
Второй. Когда мы говорим об устройстве безбарьерной среды, то подразумевается, что печемся об инвалидах в колясках, которых, кстати, на улицах редко встретишь. А не–а. Ни фига.
Безбарьерная среда нужна нам самим. Потому что мы собираемся — и, скорее всего, будем — жить долго.
И в старости мы захотим жить, как живут старики в Западной Европе, Америке или Израиле: самостоятельно и свободно. И тогда мы, с трудом передвигающиеся, купим себе роллаторы.
Значит, уже сейчас нужно сделать так, чтобы на них можно было всюду проехать
