В начале ХХ века у Томаса Эдисона спросили, каким он видит мир 100 лет спустя. Ученый, с нежностью глядя на свисающую с потолка лампочку накаливания, выдал свои предсказания. Электричество, сказал он, полностью заменит пар, дома будут строить исключительно из стали, книги делать из сверхлегкого никеля, а "гигантские летательные машины" — основное средство передвижения — из золота, так как к тому времени человечество изобретет философский камень.
Прости нас, Томас, мы остановились на том, что покончили с паром.
Простите нас все: Рэй Брэдбери — что не колонизировали Марс, Кубрик — что не пустились в космическую одиссею, Платон — что за 2300 лет не построили нормального государства, Роберт Земекис — что до сих пор не летаем на скейтах. Простите нас Бах, Стравинский и Слепой Билли Джонсон, что ваша музыка, отправленная в космос 40 лет назад, так никого и не заинтересовала на расстоянии 20 млрд км. Или простите нас за такую музыку — дорогие обитатели космоса.
Нет, мы, конечно, многого достигли. Как и планировал Жюль Верн, слетали на Луну (один раз), утвердили знак "смайлик", как просил Набоков. Наконец, свыклись с тотальным контролем, как завещал Оруэлл. За 25 лет, что типографский станок печатает "ДП", мы выяснили, что Плутон не планета, запустили адронный коллайдер и поместили козленка в искусственную матку.
Нам мало. Сегодня мы планируем следующую четверть века, и нам куда проще обращаться за пророчествами к искусству. Кинематограф и литература — вот два колеса нашего велосипеда времени.
Книги
Сначала скверные новости: главный русский пророк книжного постмодерна Владимир Сорокин вот уже 12 лет (от "Дня опричника" до "Манараги") обещает нам к середине ХХI века Великую Русскую стену, новый царский удел, православие, ксенофобию и тотальную сырьевую зависимость.
Мы стараемся идти с опережением, разрываясь разве что между его серьезными, как лицо гадалки, антиутопиями и шулерской ухмылкой Владимира Войновича из романа "Москва 2042", до реальности которого нам осталось, получается, 24 года. В обоих случаях наше будущее — сладкий, как стекловата, тоталитаризм. Разве что у Войновича низкая религиозность граждан компенсируется их высоким коммунистическим самосознанием, худой достаток заменен на абсолютную нищету, а сексуальная распущенность — на унылое секс–обслуживание в государственном публичном доме имени Н. К. Крупской.
Подземные мутанты Дмитрия Глуховского ("Москва 2030") и космические путешествия братьев Стругацких (действие "Обитаемого острова", например, разворачивается в 2057 году) нас больше не убеждают. Предсказывать будущее проще, чем нам казалось. Оно скучнее и подлее, чем мы надеялись. Хорошо хоть, что у нас есть Андрей Платонов, автор действительно великой антиутопии, не похожей ни на одну другую антиутопию, популярно объяснивший, что, какой бы ад (или рай) мы ни начали строить, достроить все равно не получится. Котлована, порой, впрочем, достаточно.
Кино
Несколько веселее дела обстоят на экране. Кинематограф, в отличие от литературы, может позволить себе аттракцион: его прогнозы технологичнее, ярче, процентовка смыслов и формы — ровнее.
Сбывается, конечно, не все. Мы легко пережили массовое бесплодие из "Дитя человеческого" (по плану Альфонсо Куарона, последний ребенок должен был родиться в 2009–м), ядерную войну и терминаторов Джеймса Кэмерона (21 апреля 2011–го), путешествие Дока с Марти МакФлаем назад в будущее (лето 2015–го).
Ближайшая серьезная угроза — вирус из "12 обезьян" Терри Гиллиама (2035–й), но, если и тут пронесет, 50–летний юбилей "ДП" мы должны встретить в относительном здравии.
Райан Джонсон в "Петле времени" обещает к 2044–му слабую власть (видимо, за пределами Великой Русской стены), хаос и беззаконие, зато каждый десятый человек будет обладать телекинезом, а из далекого будущего к нам прилетит Брюс Уиллис, чтобы его убил "молодой он" Джозеф Гордон–Левитт.
Впрочем, до настоящих убийств никому и дела особо не будет, потому что, по Стивену Спилбергу, большую часть времени мы будем проводить в виртуальной реальности. Действие "Первому игроку приготовиться" разворачивается в 2045 году: у каждого есть свой аватар, страшненькие стали красивыми, трусы — храбрецами, нищие разбогатели. Сегодня нам кажется, что "это все не по–настоящему", но через 25 лет мы перестанем разделять настоящее и надуманное.
Не пикселями, так акварелью, не компьютерными кодами, так беспорядочными мыслями художника — эту потертость реальности объясняет Вонг Кар Вай в условно фантастической мелодраме "2046".
Год выбран не случайно. В 1997–м, согласно китайско–британской декларации 1984 года, Гонконг получил статус специального района Китая, а его граждане — свободу и соблюдение всех прав. Одно но: привилегии не бессрочны, а на 50 лет. То есть 2046–й — последний год "свободной жизни" Гонконга. 2046 — год из книг главного героя, бывшего журналиста, а ныне писателя Чоу. Год, в который люди стремятся попасть, чтобы обрести утраченное, в котором действует особая транспортная сеть, сжимающая время и пространство. А еще 2046 — это просто номер комнаты, которую Чоу снимает в дешевом отеле. Вот нам и реальность.
Едем дальше. В "2047" тоталитарную верхушку все–таки сбросят любимые актеры Квентина Тарантино: Дэрил Ханна, Майкл Мэдсен и Рутгер Хауэр, правда, сделают это в дурацком фильме одного из худших режиссеров Италии Алессандро Капоне.
В июне 2048–го разворачиваются события грандиозного сай–фая Пола Верховена "Вспомнить все" по роману Филиппа Дика с Арнольдом Шварценеггером в главной роли и женщиной с тремя грудями в эпизоде. Мы научимся вживлять в память увлекательные воспоминания, но у медали все еще две стороны: не менее увлекательные воспоминания кто–то кому–то захочет стереть.
В 2049–м мы пробежимся по лезвию с репликантом Гослингом, в 2050–х отправимся на сафари с динозаврами ("И грянул гром") и научимся предотвращать преступления ("Особое мнение"). Каждый год экватора XXI века спланирован киношниками, и (надо же!) ни один из футурологических сценариев глобально не противоречит другому.
Но никто, увы, не снял фильм о том, что нам вовсе не стоит ждать перемен. Никто не пишет о будущем как о времени обманутых ожиданий. Хотя легче легкого допустить, что мы разочаруемся в генетике так же, как передумали осваивать космос, избежим природных и техногенных катастроф так же, как пока обходим третью мировую, не укротим время так же, как не укротили его до сих пор.
А чем мы будем заняты? В 2018–м главная певица страны Монеточка напоминает, что четверть века назад "убивали людей и все бегали абсолютно голые". Сорокин смотрит на 25 лет вперед и говорит примерно то же, только одевает убийц в кафтаны. Спилберг надевает на них шлемы VR. Вот, собственно, и вся палитра предсказаний.
