Знакомые все лица

Во вторник высший совет ЛДПР выдвинул лидера партии Владимира Жириновского кандидатом в президенты. Неделей раньше о выдвижении заявил лидер КПРФ Геннадий Зюганов. Еще ранее стало известно, что "Справедливая Россия" выдвинет Сергея Миронова. Новости о появлении претендентов на президентское кресло заняли в СМИ место в том же ряду, в котором сообщают о пробках на дорогах.

Без борьбы

Все три партии в разное время претендовали на ведущие роли в российской политике. ЛДПР в начале 1990–х побеждала на выборах в Госдуму, КПРФ долгое время имела в этой Думе большинство и диктовала правительству кандидатуру в премьер–министры, "Справедливая Россия" готовилась стать "второй ногой власти" и подменить "Единую Россию". Но по разным причинам партийные лидеры предпочли отказаться от политической борьбы. Жириновский давно уже не enfant terrible, а Зюганов — не та фигура, на борьбу с которым нужно собирать силы.

Членство в узком клубе допущенных к официальным выборам, возможно, казалось им признаком элитарности, но ни одна из партий не выиграла от этого членства, в общем–то, ничего. Парламентские фракции с годами скукожились до неразличимого размера, медийные лица, влияние и электоральная база неуклонно сокращались, а число побед исчезающе мало.

Единственный ресурс партийных руководителей сегодня — их политический бэкграунд 1990–х, который они смогли конвертировать в близость к главам исполнительной власти, но этим ресурсом для прохождения во власть могут воспользоваться единицы.

Проблема, впрочем, заключается не столько в лидерах, сколько в необходимости существования самих этих партий. Очевидно, что рано или поздно — и скорее рано, чем поздно, — лидеров менять все же придется. Но многолетнее доминирование лидеров привело к тому, что ни одного достойного сменщика ни одна партия вырастить не сумела. Ни один вероятный преемник не будет обладать даже тем весом, что еще сохранили основатели партий, при сохранении действующей политической конструкции их неизбежно ждет еще большее отдаление от центров принятия решений, еще большая зависимость, непопулярность и еще более ритуальная роль. Не просматривается и политиков, способных основать новые партии, сравнимые по масштабам.

Идея партийности в России толком не прижилась — даже крупная КПРФ на пике своего могущества, в 1997 году, насчитывала всего около 560 тыс. членов (и с тех пор численность сократилась втрое). Тем не менее российская политическая система все же предусматривает наличие партий.

Упущенный шанс

Современная кремлевская администрация, судя по всему, далека от технологических изысков и нужды в создании новых партийных големов не испытывает. Практика нулевых показала, что их потом все равно приходится со скандалом ликвидировать. В то же время она не нуждается и в официальном фиксировании однопартийной системы — неформальная однопартийность гораздо выгоднее.

В обозримом будущем возникнет парадоксальная ситуация, когда федеральная власть будет вынуждена искусственно поддерживать существование партий даже тогда, когда они сами перестанут видеть в этом смысл. Конечно, на минимальном уровне. Выглядеть это будет примерно как десяток условных "гражданских платформ".

История партстроительства в России была, как и положено, достаточно бурной, но в начале нулевых более–менее оформилась и готовилась перейти на следующий этап развития. Однако можно уже констатировать, что шанс на выстраивание нормальной конкурентной политической системы был утерян, им пожертвовали ради упрощения управления. Когда в будущем в ней вновь возникнет необходимость, все придется начинать заново.