Европейская угроза

Правительство Испании еще раз категорически отвергло любой вариант диалога с Каталонией, который бы намекал на признание равнозначности договаривающихся сторон. Никаких иностранных посредников, никакого умиротворения — такова позиция центральных властей. Диалог об уровне автономии возможен, но только с тем условием, что Барселона откажется от идеи независимости.

Независимые суждения

Декларация о независимости, которую зачитал накануне глава каталонского правительства Карлес Пучдемон, запутала наблюдателей. Независимость вроде бы провозглашена, но тут же на нее наложен мораторий для диалога с Мадридом. Поскольку Мадрид от диалога отказывается, мораторий, получается, может длиться сколько угодно.

Представители правящей в Испании Народной партии прямым текстом заявили, что Карлес Пучдемон, если не остановится, рискует повторить судьбу Луиса Компаниса, провозгласившего каталонское государство в 1934 году и получившего за это приговор на 30 лет тюрьмы. Правда, через 2 года на выборах к власти пришли левые республиканцы и Компаниса выпустили, но еще через 4 года политика расстрелял уже Франко.

Сравнение себя с военными диктатурами выглядит весьма сомнительно для испанского правительства, но должно показать серьезность настроя. Впрочем, как Пучдемон выбрал вариант, допускающий переговоры, так и премьер–министр Испании Мариано Рахой не стал немедленно арестовывать каталонского лидера, а заявил о намерении встретиться с ним и прояснить, что означает отложенная декларация.

Народная партия готова законом запретить политическим партиям выступать за независимость регионов — понятно, что если Мадрид включит радикальный подход, распустит каталонский парламент и назначит досрочные выборы, то их исход после силового подавления демонстраций в Барселоне может оказаться таким, что лучше бы этого не делали.

Европейские лидеры — Ангела Меркель, Жан–Клод Юнкер и другие — в своих заявлениях занимают скорее сторону Мадрида. Во всяком случае все они говорят о том, что конфликт должен быть решен в рамках испанских законов, а они официально никакого выхода Каталонии не позволяют.

Это, на первый взгляд, не дает каталонским сторонникам независимости повода для оптимизма, ведь они, стремясь развестись с Испанией, намерены остаться членами европейского сообщества, но в этой ситуации в безвыходном положении окажутся все. Если Каталония по–настоящему провозгласит независимость, Европа тоже не сможет ее просто игнорировать, это же не Северный Кипр где–то на задворках и даже не Крым, а продвинутая экономика почти в центре Европы.

Признавать независимость бывших советских республик или частей бывших соцстран в 1990–2000–е было просто — все они считались освобожденными жертвами тоталитарного режима. Этот случай сложнее.

У Каталонии, возможно, было бы больше шансов получить государство в 1970–х, хотя и тогда Европу бы наверняка больше напугал леваческий потенциал Барселоны, но после демонтажа франкистского режима в любом случае прошло слишком много времени, чтобы считать ее жертвой.

Без крови

Утверждение, будто проблема Каталонии есть внутреннее дело Испании, — полуправда. Это еще было бы справедливо в XX веке, но не в эпоху Евросоюза. Победит в конфликте в итоге тот, чьи границы признает ЕС, но ЕС по большому счету все равно, кто победит, и поддержат в Европе того, кто убедительнее запугает ее, Европу, кровавым образом своего противника. Так что Меркель и компания не собираются делать первый шаг и отговариваются банальностями, которые будут забыты в критический момент.

Не факт, что Мадрид на самом деле решится подавлять мятеж военными методами, но еще более спорно, что ему дадут это сделать. Европейцы уже отвыкли как от диктаторов, так и от ИРА с RAF. И вовсе не хотят привыкать заново и проверять, действительно ли методы политического терроризма навсегда забыты, ведь в XXI веке проблемы одного — это проблемы всех.

В бюрократическом идеале ситуацию следует затянуть до тех пор, пока не станет отчетливо ясно, кто готов поддаться на блеф оппонента, а затем сделать вид, что так оно все и задумывалось. Кто бы ни пролил кровь — правительство Испании или сепаратисты, — для Брюсселя это будет означать, что 20 лет усилий по строительству единой Европы пошли псу под хвост. Кровью за целостность Испании платить уже никто не готов — за целостность Югославии было пролито немало, а толку не вышло. Короля Филиппа VI, конечно, немного жаль, но он не первый в Европе король, потерявший часть владений. Поэтому поддержан будет тот вариант, который предполагает меньше крови, и пока каталонцы смотрятся куда выигрышнее.