Начало ноября было отмечено тремя интересными экономическими новостями. Проанализировав их, колумнист dp.ru Дмитрий Прокофьев приходит к выводу, что экономику России не ждет ничего хорошего.
Первая декада ноября была отмечена сразу тремя интересными, скажем так, известиями, которые тем не менее не стали Новостями с большой буквы. Случилось то, что случилось. Интересно для специалистов по макроэкономике и предпринимателей, не интегрированных в цепочку государственного заказа. Но не сенсация, чего там. Не "мисс Вселенная", не "олимпийский факел горит", и даже не "погода в Сочи". Экономические новости, если это не дефолт и отмена пенсий, как правило, выглядят скучно, как и должны выглядеть доклады об уровне производства или о доходах корпораций.
Начало положил прогноз Минэкономразвития до 2030 г. Согласно ему, в следующие полтора десятилетия нас не ожидает никаких прорывов к высотам и всяких dognat I peregnat America. При этом оценка внешних условий практически не изменилась, так что причины торможения экономики следует искать внутри. Темпы роста ВВП, один из важнейших показателей повышения уровня жизни, будут плавно замедляться, составляя в среднем 3,1% до 2020 г. (не верится почему–то), 2,5% — в 2020 – 2025 гг., и 1,8% — в 2026 – 2030 гг. Для страны, находящейся на уровне экономического развития, соответствующем нашему, немного. Что нужно сделать, чтобы темпы выросли? Давно известно — надо увеличивать капитал на одного работника, стимулировать технический прогресс, поощряя инновации и предпринимательство. Для этого нужны некоррумпированные властные институты и незыблемость частной собственности. С этим пока не получается, а значит, и роста ждать нам неоткуда.
Но ведь мы же вроде боремся за улучшение институтов? А вот не факт. Такой вывод можно сделать, анализируя известие о том, что накопленная разница между текущей стоимостью всех будущих расходов и доходов бюджета достигла 890 трлн рублей, или $28 трлн (15 годовых ВВП в ценах 2013 года). Такие выкладки содержались в исследовании Института Гайдара и Академии народного хозяйства и госслужбы. Такое высокое напряжение долгосрочной бюджетной ситуации в стране обусловлено тем, что ресурсы, поддерживающие на плаву корабль российской экономики, конечны, а вот бюджетные расходы конца–края не имеют. Доходы бюджета будут устойчиво снижаться, а расходы — расти. Половина обязательств, не обеспеченных грядущими доходами, приходится на пенсионную систему, а другая обусловлена сокращением трудоспособного населения, да и нефть — это не философский камень, ее запасы исчерпаемы, а цена может и упасть. Да хоть бы и не падала — российская экономика за 2 последних года утратила способность расти даже при $100 за баррель.
С аргументами экономистов можно спорить, но против главного вывода возразить трудно — превратить сырьевое богатство в общественное благосостояние пока не получается.
Собственно, в самом бюджетном разрыве ничего катастрофического нет, в Америке он много больше нашего, правда, и масштабы экономик и перспектив их развития несопоставимы. А вот в Канаде и Австралии бюджетного разрыва нет. Но качество управления определяется не наличием проблем, а отношением к этим проблемам и способностью их решать. Можно сокращать присутствие государства в экономике, одновременно уменьшая бюджетные обязательства, можно аккумулировать часть сырьевых доходов для будущих поколений. А можно, сокращая государственные расходы на социалку и образование, что приведет к падению уровня и продолжительности жизни, одновременно увеличивать налоговую нагрузку на бизнес, консервируя, таким образом, стагнацию экономики. Однако в этой ситуации бюджетные обязательства государству выполнять будет легче, особенно в той их части, которая касается финансирования разнообразных мегапроектов.
Свой вклад в моделирование грядущего внес и Сбербанк, опубликовавший собственную стратегию с интереснейшим разделом о сценариях развития России до 2018 г. Крупнейший банк страны ожидает ослабления рубля даже при самом оптимистическом раскладе и не верит обещаниям правительства о приватизации, либерализации и модернизации.
Дословная цитата: "Предполагается, что модель экономики России во всех сценариях не претерпит существенных изменений — сохранится ее сырьевая направленность с достаточно высокой концентрацией производства и значительным присутствием государства".
К слову, пессимистический сценарий по Сбербанку — это когда нефть стоит $80 за баррель. Куда ни кинь — всюду клин.
