Историк Лев Лурье - о годе рождения как факторе, определяющем судьбу.
Сверстники Владимира Путина, люди из кооператива "Озеро", резидентуры в Дрездене, правительства Собчака, уже отметили или вскоре отпразднуют 60–летний юбилей. Впрочем, на пенсию они не собираются. Леонид Брежнев стал генсеком в 58; правил еще 18 лет. Но за 60–летними уже встала очередь, к прилавку власти хотят многие.
Для России год рождения — важнейший пункт анкеты, определяющий судьбу. Не социальное происхождение, национальность, образование — именно год рождения.
В континентальном климате каждые 10 лет государство имеет обыкновение говорить гражданам что–нибудь новенькое. Все, что вы помнили, вы должны забыть, до такой степени, что если вспомните, то мы вас умучим. Любили красное — любите трехцветное, молились двумя перстами — молитесь тремя. И поэтому так важны "годки": общий опыт. Такова специфика нашей одной шестой части суши.
Девять поколений выкинули портреты прошлых кумиров: Николая меняли на Троцкого, Троцкого на Ленина, Ленина на Сталина, того на Хрущева; сейчас висит Путин. Каждое следующее поколение школьников воспитывалось под новым портретом и с новыми лживыми взрослыми. Поколение и возникает тогда, когда в школе висят одни портреты, а в университете другие.
Шестидесятники — поколение Лужкова и Ельцина. Это те, кто учился в мужских послевоенных школах, но видел "трофейные" кинофильмы, для кого борьба с космополитизмом и реальная поножовщина, любовь к джазу и комсомолу были соединены вместе. Эти ребята, как во французском фильме "Замороженный", содержались в холодильнике советской власти, в ее самый блестящий и самый мрачный период, и вдруг вышли на просторы фестиваля молодежи и студентов и запели: "А я иду, шагаю по Москве". Удачливее этой когорты в российской истории разве что шестидесятники XIX века (от Николая I — к великим реформам).
Следующими стали семидесятники: школа при Хрущеве, жизнь при Брежневе. Выросли на Валентине Пикуле, Алле Пугачевой, Илье Глазунове. Вступали в партию, но рассказывали анекдоты о Ленине. Жизненный идеал — триада "дачка, тачка, собачка". К перестройке пришли подполковниками.
Они пересидели "лихие девяностые", взяли власть в свои 50 и уступать ее просто так не будут.
Поколение, родившееся в 1960–е, определяет большой и средний бизнес. Рисковые ребята: их сверстники–бандиты уже давно лежат в земле сырой под огромными гранитными памятниками.
Они еще застали советскую власть, мелкую фарцовку, комсомольский бизнес, макароны с сосисками. Власти они не получили, но зато все остальные радости — при них.
Яхты, модели, звезды Мишлена. Эпикурейцы: в Сегежу, к сверстнику Михаилу Ходорковскому, не хотят.
Те, кто родился в 1970–е, пионерами еще были, а комсомольцами уже нет. Это генерация Сергея Шнурова и Земфиры. Читатели "Афиши" и "Большого города", путешественники, велосипедисты, белоленточники, словом — хипстеры. Их потолок — интернет–бизнес, квалифицированная менеджерская работа.
По–настоящему богатыми в этой генерации стали те, кто имел хороших родителей–семидесятников, — Сергей Матвиенко, Кирилл и Борис Ковальчуки, Станислав Чемезов, Сергей и Александр Ивановы.
И, наконец, родившиеся в 1980–е. Эти, видимо, совсем разуверились в родине и готовы свалить.
Американский историк Сэм Рамер называл 1917 год "революцией фельдшеров". Российская элита была практически закрыта даже для самых способных молодых людей, не принадлежавших к не составлявшим и одну сотую населения потомственным дворянам.
Очередь ждет. Потенциальные Ельцины, Прохоровы и Путины хотят прожить уготованные им жизни, вкусить власти, славы, денег.
