"Драматургический мастер–квест" студентов магистерской программы "Театральная драматургия" в нашей Театральной академии.
Всякая выпускная акция — демонстрация, чему научились выпускники. Студенты магистерской программы "Театральная драматургия" в нашей Театральной академии ознаменовали окончание штудий "драматургическим мастер–квестом". Перформанс развернулся в одном засекреченном месте, так что адресок вам не подскажу. Но сам его поиск — двигаться к нужной двери надо было по одной из улиц согласно указующим цитатам из Станиславского, написанным мелом на асфальте, — уже создавал драматическое напряжение, переходящее в саспенс. Впрочем, веселый.
Собравшихся поделили на группы (тоже не просто так, процесс сепарации был мини–пьесой), развели по разным комнатам и предложили выбрать из составленного драматургами списка темы для актерских импровизаций. Хотя сюжет не имел такого уж значения, поскольку прямо в процессе игры зрителям разрешалось подбрасывать новые сюжетные повороты. Так, например, полупридушенная Дездемона, не успев издать последний хрип, трансформировалась в Хлеб из "Синей птицы" Метерлинка и завопила: "Моя мама была ватрушка!" Играли студенты курса Анатолия Праудина в Театральной академии (выпускаются этим летом) и артисты "Мастерской" при Большом театре кукол, образовавшейся в позапрошлом году из замечательного курса Руслана Кудашова.
Вообще–то если ты предлагаешь платить деньги за просмотр себя — ты обязан уметь нечто такое, чего не умел бы любой сидящий в зале, если освободить его от страха сцены. Однако теперь, скажем, девицы, подвизающиеся в загадочной профессии "телеведущая", запросто выходят в антрепризных спектаклях — публике пофиг, умеют ли они вообще хоть что–нибудь, важно просто увидеть живьем эти губки–глазки и грудки–попку. А вот ребята, участвовавшие в мастер–квесте, даром что очень молоды, утверждали достоинство своей профессии. Импровизация — вообще самое сложное, что в ней есть, имеется сколько угодно заслуженно–народных, проактерствовавших всю жизнь, но притом к импровизации вовсе неспособных. Она предполагает абсолютное владение психофизическим аппаратом, чтобы мгновенно меняющиеся предлагаемые обстоятельства вызывали мгновенный эмоциональный отклик, точную и яркую реакцию. И еще, как ни странно, ум — надо ведь не только убедительно плакать–смеяться, но и слова сочинять в режиме реального времени.
Поступить в драматурги нынче тоже проще пареной репы: бери диктофон, записывай чьи–нибудь разговоры, расшифровывай — вот тебе и "новая драма", в которой индульгенцией от неумения служит красивый термин "техника verbatim". Но вот опусы выпускников магистерской программы (диском с их творчеством нас заботливо снабдили) показывают, что они освоили и настоящую, не жульническую драматургическую технику.
Часто потягивает графоманским сквознячком, но кое–кто из авторов уже умеет строить сюжет, держать внимание, заставить следить за тем, что будет дальше.
Они научились слышать окружающую жизнь и впускать ее голос в свои тексты. Причем не только буквально — сегодняшние слова с сегодняшней интонацией, но и образно — например, в одной детской пьесе объявился злой волшебник Интернет. И сочинять либретто мюзиклов в стихах. И читают они по–настоящему — поскольку берутся за инсценировки прозы, от Лермонтова и Толстого до Оруэлла и Довлатова.
В общем, одно удовольствие видеть, как в наше время, когда дилетантизм торжествует решительно во всех областях, от политики до кулинарии, и все стало одним сплошным КВНом, кто–то продолжает исповедовать старорежимную мораль: чтобы делать, надо уметь.
