Должно быть, английской художнице Изабелле Байвотер, которая отважно приняла на себя и функции режиссера, кто–то дословно перевел реплику Чацкого про фрак: "Хвост сзади, спереди какой–то чудный выем" — и она, ставя в России, решила буквализировать слово из главной отечественной комедии
Когда Мефистофель выходит во фраке, между фалдами у него топорщится приличных размеров и довольно неприличного вида хвост. Оказывается, и в наше время можно увидеть на сцене такую густопсовую пошлость из арсенала допотопной оперной вампуки. Впрочем, Аскар Абдразаков для этой роли извлек оттуда и другие приемы: обильный злодейский грим, зверские гримасы, демонический (простите за каламбур) хохот — не хватает только блесток на веках.
Но и современности г–жа Байвотер подпустить не дура. Реалистические интерьеры анимированы всяким видео: от пейзажей во вкусе тех, что украшают рестораны провинциальных гостиниц, до силуэтов рогатой нечисти и отлетающей души Гретхен, похожей на всплывающую медузу. Кроме того, Шарль Гуно предусмотрел партию паренька Зибеля, влюбленного в Маргариту, для меццо–сопрано (как часто бывало в опере), однако режиссер не стала переодевать певицу в мужское, сделав доброго бурша Маргаритиной одноклассницей. Однако пусть наш славный герой В. В. Милонов не спешит доставать из ножен меч, которым он разит гидру пропаганды гомосексуализма, потому что в спектакле отношения двух девушек более чем целомудренны. И Фауст в начале, еще стариком, щеголяет в подштанниках и рубахе, а Мефистофель является из–под одеяла на кровати Фауста в таком же облачении, потом они надевают брюки и пиджаки, висевшие тут же на спинках стульев. Что это значит — что они спят в одной постели? Но и этот актуальный мотив не получает ни развития, ни, главное, объяснения. Попробовать отгадать, что разумела Mrs. Байвотер, — хоть какое–то развлечение на этом скучнейшем спектакле, лишенном ритма, динамики и, главное, какой бы то ни было жизни и правды взаимоотношений персонажей.
Например, если старый Фауст в маске, а волшебно помолодев при помощи сатанинского зелья, ее снимает — значит, маска здесь знак возраста. Почему в таком случае в масках мужской хор преподавателей школы, где учатся Маргарита и Зибель, при этом солдаты и горожанки, вполне зрелых лет, без масок? Почему Мефистофель соблазняет Фауста видеовидением Гретхен — хрупкой девочки, а наяву выходит пампушка в рыжих кудрях? Почему, согрешив, она сразу в следующей картине превращается в корпулентную даму в пеньюаре с повадкой увядающей путаны? Более того, в таком виде Маргарита отправляется в церковь, где Мефистофель ее пужает: "Marguerite! Sois maudute! A toi l’enfer!" (то бишь: трындец тебе, девка), хор демонов вторит своему патрону из–за кулис, зато на сцене два статиста в масках карикатурных чудовищ устрашающе машут руками. При этом планшет еще и застилает густой белый туман — его можно счесть метафорой всего предприятия: дым без огня. Огонь и все прочие краски пышной романтической партитуры были лишь в оркестре Валерия Гергиева.
В том премьерном составе, что слышал я, вокально убедительнее других показала себя Ирина Чурилова (Маргарита). У Дмитрия Воропаева (довольно квелый Фауст) владение голосом не искупает его природной некрасивости. Аскар Абдразаков, заставил пожалеть о том, что не слыхал своего замечательного младшего брата Ильдара, певшего Мефистофеля накануне. Говорят, кстати, он еще и рискнул отменить режиссерскую придумку и выйти без хвоста. Если так — хоть на одну беспросветную глупость меньше.
