Нравы петербургских деловых людей все больше влекут их к круглогодичной жизни за городом. Лучше — где-нибудь на Карельском перешейке, недалеко от города. Чтобы за столом — вся семья, яблоки прямо из сада, а обед от "Рыба-Мясо".
Усадьба, джип, храм, барбекю, ресторан "Шаляпин". Зимой Коробицыно, летом — купание где-нибудь на чистейшем участке пляжа. Пацаны — в футбол, девочки — о своем, девичьем. Жена думает о фонтане на участке и о том, что закупить к приходу гостей.
Однако короткое северное лето — карикатура южных зим. В конце августа идиллия заканчивается.
Никому не приходит в голову отдать ребенка в местную школу — сестрорецкую же меж тем заканчивали Андрей Илларионов и Павел Лобков, не говоря уже о Всеволоде Боброве, а когда в послевоенном Комарово жил лауреат Сталинской премии Юрий Герман, то он не задумываясь засунул сына Алексея в поселковую (там главной проблемой считался педикулез).
Нынче всяк наизусть знает свое социальное место. В город ребенка из коттеджа способен отвезти только личный водитель или кто-нибудь из родителей. Электричка и автобус отпадают, значит, зимой элитарные дети 5 раз в неделю на машине отправляются в город, в свою гимназию. За город — вечером, на уик–энды. Платные школы как жанр у нас (в отличие от Москвы) не прижились. Пробка — образ жизни.
Что остается? Или Итон или, говоря обобщенно, 2-я гимназия.
Меж тем еще 100 лет назад, во времена столь похожие на наши, в Петербурге появились новые люди — зимогоры. Состоятельные обитатели затейливых домиков в стиле модерн где-нибудь в ближней Финляндии (Куоккола, Териоки), в сиреневой Гатчине, императорских Царском Селе и Павловске, на землях у Фредерикса на Оредеже, где жили круглый год.
Муж, ясное дело, торгует где-нибудь в Гостином дворе или служит в министерстве. Уезжает в Петербург в вагоне первого класса, приезжает вечером с обязательными подарками супруге и деткам. А семья на природе — ведь не ездить же в столицу с ее зловонием, инфлюэнцей, шайками хулиганов. Прекрасно можно получить аттестат зрелости и в Вырице, и в Царском Селе и в государственной гимназии, и в частной.
Сегодня, склонные к демонстративному потреблению, наши земляки или тратят деньги в Англии и Швейцарии (часто не понимая, какой культурный разрыв они закладывают между собой и своим потомством), или возят деток в школу, где не будет ни родных сосен, ни колодезной воды. Я не видел на рынке коттеджных участков ни одного предложения о школе за углом. Православие и кулинария в нашей субурбии торжествуют над просвещением.
Между тем многие из тех, кто не хочет отдавать своих чад за границу на годы, вполне могли бы проявить общественную солидарность. Уверен: в принципе возможно государственно-частное партнерство, когда прямо к вашим воротам придет хоть 56-я гимназия, хоть 239-й лицей. Сколько-то самых одаренных детей надо будет брать бесплатно и с улицы, но это, по крайней мере формально, решает вопрос с землеотводом.
Нужна не только школа как таковая. Необходимы гостиничка для педагогов, спальные корпуса для детей и стадион, чтобы играли в регби, софтбол и крикет, не покидая городских окрестностей.
Просвещение в России — пока недооцененный товар. Найти отличных педагогов, готовых провести несколько суток за городом, можно. Да и билингвы из Финляндии охотно приедут попреподавать английский.
Надо только понять: принципы дисциплины одинаковы что в Рагби, что на Карельском перешейке. Чтобы быть хорошим, учитель обязан к строгости. Школа не должна казаться медом.
Дело за родителями и за важными людьми в Сестрорецке, Всеволожске и Выборге (пусть вспомнят: хорошие школы меряют теперь, и это справедливо, по ЕГЭ, а не по уровню родителей) и девелоперами.
