Снежные торосы или революция

Но поражен я был совсем другим: город зимой, оказывается, в те годы убирался! Снег на тротуаре везде лежит тончайшим слоем и выглядит так, как будто только что выпал, а фотограф Юрий Щенников даже заснял момент, когда дворничиха подметает улицу, на которой, по сегодняшним меркам, и снега-то нет. Подметает метлой! Поздно вечером! В метель!

Интересно, как фотография может менять значение с течением времени. В те годы она, скорее всего, воспринималась как абсурд: ну, скажите, зачем мести улицу в метель, да еще когда эта улица и так чиста? А сегодня снимок вызывает совсем другие эмоции: жили же люди!

Эстетический протест

Кто-то требует отставки губернатора Матвиенко, как будто новый губернатор, условно говоря, Осеевский может изменить законы о местном самоуправлении и ЖКХ, которые и привели к нынешнему завалу. А у меня ситуация с уборкой города вызывает прежде всего эстетический протест. Один из красивейших городов мира при нынешней власти превратился в полигон для гонок на внедорожниках по пересеченной местности. Мы конкурируем не с Барселоной или Парижем -- а с южной Сахарой и городами-призраками Оклахомы. Когда спортивный канал показывал гонки на джипах через ледяные торосы к Северному полюсу, я подумал: попробовали бы они так по Софийской улице! В Купчино бы -- на собаках!

Петербург стал городом экстрима во все сезоны. Зимой у нас торосы, наледь, глыбы льда падают с крыш, весной все обреченно ходят по колено в грязной слякоти, смешанной с солью, летом все подсыхает и по городу гуляют пылевые бури, как в Монголии. А пыль у нас едкая, мелкая, гадкая, напоминает чиновничьи обещания.

Без жизни

Хуже всего то, что с наступлением нынешней эпохи выживания в городе пропала уличная жизнь. А ведь уличная жизнь -- неиссякаемый источник творчества для фотографов, художников, писателей! С исчезновением уличной жизни из города куда-то уходит культура.

Само искусство фотографии возникло, кстати, из парижской уличной жизни, которую так любили описывать Виктор Гюго и Флобер. А искусство уличной жизни с ее напряжением, азартом и полной палитрой ощущений возникло, я думаю, из искусства революции. У того же Гюго есть место, когда герои встречаются на баррикадах, идут в кафе, пьют кофе -- и снова возвращаются на баррикады. Романтика! Я думаю, то же самое сейчас происходит в районе площади Тахрир в Каире. Похоже, драйв уличной жизни вернется в Петербург, только если и мы вспомним 1905-й или 1917-й.

Баррикады

Кстати, сейчас город словно создан для возведения баррикад. Представьте себе, как мало нужно сделать, чтобы преградить путь грузовикам с пехотой, скажем, по Малому проспекту П.С. или, тем более, по какому-нибудь Волховскому переулку. Спецификой уличного бунта в Петербурге явно могут стать и сосульки, и глыбы льда. А новый Ленин в список ключевых объектов для захвата точно бы внес парк снегоуборочной техники. «Банки, почта, телеграф -- и обязательно пошлите латышский отряд в «Спецтранс», товарищи!»

Игорь Шнуренко, журналист