Впендюривание, или Дух времечка

PR-гвоздь

Арт-директор фестиваля Марина Дмитревская предварила его анонсом, где помянута и последняя премьера Театра на Литейном «(Самый) легкий способ бросить курить» по пьесе Михаила Дурненкова, читка которой учинилась аккурат на прошлом володинском фестивале. Спектакль, однако, в афишу нынешних «Пяти вечеров» не входит. Дмитревская лишь сообщила, что «в дни фестиваля Театр на Литейном сыграет…» В таком виде эти слова перекочевали в пресс-релиз, а некоторые СМИ чуть ли не возвели «Легкий способ» в гвоздь программы «Пяти вечеров». Г-жа Дмитревская сочла необходимым опубликовать заявление, где открестилась от «пиара продукции, которую не видела».

Сие смехотворное происшествие -- результат, конечно, не чьей-то злонамеренности, а недоразумения. Однако оно -- значок времечка, когда понятие public relations в его русском изводе «пиар» окончательно стало означать не снабжение общества информацией, но -- беззастенчивую рекламу, впаривание, втюхивание, впендюривание. То бишь все то, что прямо противоположно душевному строю сочинений Володина. И ему самому, для которого слово «стыдно», способность стыдиться были сердцевиной этического императива.

Ерунда

По забавному совпадению директор «Пяти вечеров» московский режиссер Виктор Рыжаков стал худруком постановки пьесы Дурненкова на Литейном. Случайность, как известно, проявление закономерности. Михаил Дурненков -- представитель так называемой новой драмы.

Перед спектаклем г-н Рыжаков произнес речь, где декларировал насущную необходимость сценического воплощения данного текста в частности и пьес «новых драматургов» вообще. Это привычные уже проявления стратегии и тактики «новой драмы». Не первый (и наверняка не последний) раз в истории искусства его деятели решили, что, объединившись и выступая организованным фронтом, они добьются успеха быстрее, чем поодиночке.

Идеология «новой драмы»: вместо сочиненной жизни вытащить на сцену жизнь настоящую, подсмотренную-подслушанную, записанную на диктофон и, главное, неприкрашенную, во всем свинцовом блеске ее мерзостей.

Как опять-таки случалось в истории искусств, трескучие манифесты лишь камуфлируют профессиональную несосто­ятельность и недостаток таланта. От того, что героиня у Дурненкова ласково приговаривает: «Жопа ты с ручкой», а герой орет: «Вы, Валерий Ильич, совсем е…нулись!», пьеса не делается правдой жизни. А остается рыхлой свалкой плохо пережеванных пустопорожних диалогов, высосанных из пальца сюжетных поворотов, короче говоря -- ерундой.

Дело ведь не в предмете, который избирает художник: правдой жизни может быть проникнут рассказ о розах, а может -- о дерьме. Художник претворяет мысли и чувства в художественные образы, которые открывают неизвестный нам прежде смысл действительности. К примеру, изумительная речь героев пьес Володина или Вампилова -- не механически зафиксированная речь улицы, она творчески преображена, сгущена до эссенции, до формулы, потому-то мы опознаем ее с такой остротой узнавания.

Поперек

В ноябре в Театре Ленсовета выпустили спектакль «Я боюсь любви» по пьесе Елены Исаевой. Которая тоже вроде как «новая драма». И правда жизни там-таки есть, но состоит она не в мате (его как раз нету), а в том, что драматург, режиссер Мария Романова и актеры умели чувственно-внятно рассказать про наших современников: как им одиноко бывает и трудно друг с другом, а врозь трудней, и как вообще человеческие отношения сделаны из непростоты, всякого глупого и лживого вздора, но иногда ведь и счастливая минута блеснет…

Романова -- ученица Григория Козлова. В программу «Пяти вечеров» ее спектакль не попал (хоть, на мой вкус, володинского в нем немало), зато в ней -- отличный «Старший сын» самого Козлова, идущий в возглавляемом им новом петербургском театре «Мастерская». И спектакль другой мастерской -- одного из лучших театральных педагогов страны Олега Кудряшова в РАТИ. И еще несколько спектаклей по пьесам Володина и не только, которые, кажется, идут поперек духа времечка.

Дмитрий Циликин, журналист