Хотелось всех раскидать

Дар танцора не измеряется техничностью. Есть мастера, танцующие безупречно, но если их танец не пропитан искренностью, он не покоряет сердца людей. Когда танцовщик внутренне свободен, раскрепощен и глубоко погружен в свою роль, движения его становятся не совсем телесными. Тело начинает танцевать душу, ты познаешь героя изнутри, ныряешь в него и раскрываешь перед зрителями. Я отдаюсь танцу без остатка и, бывает, в момент танца переживаю огромное счастье. Только нельзя терять при этом голову, иначе можно свалиться в оркестровую яму. Будучи в образе, необходимо себя контролировать, видеть все, что происходит на сцене.

В десять лет я начал заниматься бальными танцами в студии своей мамы «Элегия. Делал успехи, мне пророчили чемпионство и славную карьеру. Но вскоре заскучал: в бальных танцах негде развернуться творчеству. Тебе остается лишь оттачивать технику и бесконечно выступать на турнирах.

Я решил это дело бросить, но посмотрел кассету с постановкой Мориса Бежара, которая меня потрясла. В тот момент я решил посвятить жизнь танцу. Недавняя смерть Бежара повергла меня в долгую депрессию, хотя мы не были знакомы. Такие люди рождаются раз в тысячу лет.

Сейчас в танцевальном мире моден стиль contemporary. Очень демократичный стиль, позволяющий сочетать разные направления. В Нью-Йорке я много этим занимался. К сожалению, танцевальная школа России сейчас заметно уступает западной. Жаль, что Айседоре Дункан в свое время не позволили открыть у нас танцевальную школу. Современная хореография началась с нее. Она первой вышла на сцену босиком и покорила мир свободным, естественным танцем.

Профессиональный танцовщик должен владеть всеми современными стилями, ни в коем случае не игнорируя классику. Если тело танцора организовано классикой, ему будет доступно все. Я увлекался джазом, свингом, модерном, хип-хопом, африкано-бразильскими ритмами, что расширило мои возможности как балетмейстера. Теперь, работая над постановкой спектаклей, использую разные техники. Я не привязан к форме, не ограничен стилями, музыкой, не боюсь даже нелепых движений, если они броско передают то, что мне надо. Главное - идея, которую хочу донести посредством танца.

Крик в современность

Мой последний спектакль, «Для всех и про каждого, родился как отклик на стихотворение Вознесенского «Невыносимо. Как крик в серую современность, где люди в массе безучастны друг к другу, опустошены, равнодушны, где все невыносимо - и талант, и бездарность, и самоубийство, и жизнь. Я ярко ощутил это на Манхэттене, когда по утрам видел множество людей, идущих однообразной, механической походкой, с замершими лицами, как будто им ничего не надо в этой жизни. Хотелось нарушить это безжизненное однообразие, напугать, закричать, раскидать всех в ярости. Странное время!

Я еще молодой и страстно хочу танцевать сам. Поэтому езжу по миру - совершенствуюсь. Сейчас улетаю по контракту в Японию. Вернусь, внесу что-то новое и как танцовщик, и как балетмейстер. Многим кажется, что в наших российских условиях ничего толкового сделать нельзя, но я считаю - мы рождены, чтоб сказку сделать былью. У меня большие планы относительно будущего своего театра в нашем городе.

Я родился в Питере, где мало солнца. По всем состояниям этот город мне не подходит: я слишком энергичный. Хотя танцор, отдающий, излучающий себя в движении, чем-то напоминает мне солнце.

Танцуя, человек действительно взаимодействует со своей внутренней энергией, высвобождает ее. Поэтому люди, занимающиеся танцами, быстрее раскрепощаются, обретают уверенность, начинают лучше чувствовать окружающий мир. Петербуржцам я вообще советую как можно больше танцевать и улыбаться, восполняя недостаток солнечной энергии.

«Я отдаюсь танцу без остатка и, бывает, танцуя, переживаю озарение или огромное счастье. Только нельзя терять при этом голову, иначе можно свалиться в оркестровую яму. Даже будучи в образе, нужно себя контролировать.