Постдембельские показания

Самоубийства солдат - беда страшная, но почему сосредоточиться решили именно на этой проблеме? А убийства - их не надо предотвращать? А то, что многие суициды - не что иное, как убийство, только замаскированное, подчас довольно грубо?

За примерами далеко ходить не надо: перед Новым годом к нам обратились родственники петербургского солдата Павла Голышева, погибшего при прохождении срочной службы в Подмосковье. Да, он якобы написал предсмертную записку, в которой просит никого не винить в смерти и сообщает, что просто разочаровался в жизни. Но родителям ее так и не показали, образцы почерка для графологической экспертизы не попросили. Вторая проблема армейских суицидов - работа призывных комиссий, которые подчас забирают в армию всех подряд, даже тех, кто стоял на учете у психиатра. Будет такой паренек нормально служить или сразу полезет в петлю? И наконец, как расследуют армейские самоубийства? Если в маленькой Эстонии в каждой военной прокуратуре есть свой эксперт-криминалист, то в России почему-то хватает одного дознавателя. А потом теряются ключевые улики, не отмечаются важнейшие детали. Например, на теле солдата, который якобы застрелился сам, находят побои, которые дознаватель почему-то «просмотрел. Так было с петербургским солдатом Кириллом Петровых в Карачаево-Черкесии. А ведь он готовился к армии, не испытывал никаких стрессов от того, что служит.

Странно, что какие-то дела вообще доходят до суда. Впрочем, такие дела, даже если доходят до суда, потом ничем не заканчиваются. Обвинение-то должно строиться на показаниях свидетелей - таких же мальчишек-солдат, которые наблюдали, что над парнем издевались и толкнули его на самоубийство. А они обычно говорят: «Если мы и дадим показания, то только после дембеля.