00:0021 сентября 2007
17просмотров
00:0021 сентября 2007
Александринский театр. "Чайка" по мотивам пьесы А.П. Чехова. Постановка Кристиана Люпы.
Об этом спектакле начали говорить
задолго до премьеры, ожидая, что приглашенный режиссер впишет новое слово в
сценическую историю пьесы. И дождались. История, рассказанная Кристианом Люпой,
развивается против привычной сюжетной логики "Чайки", но в логике современного
европейского театра.
"Чайка" Люпы повествует не о том, как у озера жила
девушка- и была счастлива и свободна, как чайка, а случайный человек пришел и
погубил ее от нечего делать, и не о том, как родственники и близкие не понимают
художника.
Спектакль показывает жалких, эгоистичных, потерянных людей,
которые пытаются понять и хоть как-то освоить абсурдность окружающей их
действительности, но терпят поражение. Почти всех их мучит стремление к красоте,
но, выражая свои чувства, они прибегают к формам косноязычным, безобразным и
отталкивающим. Поэтому в новой александрин-ской "Чайке" нет ни "колдовского
озера", ни "пяти пудов любви". По-новому значительной становится фраза Нины
Заречной (Юлия Марченко) о том, что в пьесе обязательно должна быть
любовь.
У Люпы героиню не любит ни увлеченный собой и своими эстет-скими
экспериментами Треплев (Олег Еремин), ни человек-автомат Тригорин (Андрей
Шимко). Вялый и остывший Тригорин, похожий разом на Акунина, Пелевина и Пригова,
- большая актер-ская удача, как и образ Аркадиной (Марина Игнатова), цельный и
выразительный. Аркадина очень искренне существует в своих ролях матери,
любовницы, хозяйки имения, и каждая из этих ролей имеет свой сценический
прототип. Но если актерство Аркадиной и ее подсознательная неприязнь к сыну -
привычный для зрителя ход, то равнодушие Треплева к Заречной - решение
совершенно неожи-данное.
Удивительно, но этому почти не сопротивляется
чеховский текст. Когда в финале Треплев говорит ей: "Я зову вас, целую землю, по
которой вы ходили; куда бы я ни смотрел, всюду мне представляется ваше лицо", -
его слова звучат не как признание мужчины, но как исповедь художника,
преследуемого навязчивыми образами.
В обоснование такой холодности в
спектакле появляется новый герой, некий молчаливый спутник и наперсник Треплева,
вырос-ший из эпизодического персонажа, слу-ги Якова. Сцена его купания в
бассейне предваряет монолог Нины - мировой души и проникнута неподдельным
лиризмом.
Особо нужно сказать о сцено-графии спектакля, автором которой
выступил сам режиссер. Ее отличают простые и эффектные решения, и здесь можно
говорить об удачном включении в действие видеоинсталляций. Видеоэффекты все чаще
стали использовать на отечественной сцене, но довольно редко это выглядит
умест-ным и необходимым.
Нину Заречную (Юлия Марченко) не любит ни
увлеченный собой Треплев, ни человек-автомат Тригорин.