Выстрел со сбитым прицелом

Александринский театр. "Чайка" по мотивам пьесы А.П. Чехова. Постановка Кристиана Люпы.

Об этом спектакле начали говорить задолго до премьеры, ожидая, что приглашенный режиссер впишет новое слово в сценическую историю пьесы. И дождались. История, рассказанная Кристианом Люпой, развивается против привычной сюжетной логики "Чайки", но в логике современного европейского театра.
"Чайка" Люпы повествует не о том, как у озера жила девушка- и была счастлива и свободна, как чайка, а случайный человек пришел и погубил ее от нечего делать, и не о том, как родственники и близкие не понимают художника.
Спектакль показывает жалких, эгоистичных, потерянных людей, которые пытаются понять и хоть как-то освоить абсурдность окружающей их действительности, но терпят поражение. Почти всех их мучит стремление к красоте, но, выражая свои чувства, они прибегают к формам косноязычным, безобразным и отталкивающим. Поэтому в новой александрин-ской "Чайке" нет ни "колдовского озера", ни "пяти пудов любви". По-новому значительной становится фраза Нины Заречной (Юлия Марченко) о том, что в пьесе обязательно должна быть любовь.
У Люпы героиню не любит ни увлеченный собой и своими эстет-скими экспериментами Треплев (Олег Еремин), ни человек-автомат Тригорин (Андрей Шимко). Вялый и остывший Тригорин, похожий разом на Акунина, Пелевина и Пригова, - большая актер-ская удача, как и образ Аркадиной (Марина Игнатова), цельный и выразительный. Аркадина очень искренне существует в своих ролях матери, любовницы, хозяйки имения, и каждая из этих ролей имеет свой сценический прототип. Но если актерство Аркадиной и ее подсознательная неприязнь к сыну - привычный для зрителя ход, то равнодушие Треплева к Заречной - решение совершенно неожи-данное.
Удивительно, но этому почти не сопротивляется чеховский текст. Когда в финале Треплев говорит ей: "Я зову вас, целую землю, по которой вы ходили; куда бы я ни смотрел, всюду мне представляется ваше лицо", - его слова звучат не как признание мужчины, но как исповедь художника, преследуемого навязчивыми образами.
В обоснование такой холодности в спектакле появляется новый герой, некий молчаливый спутник и наперсник Треплева, вырос-ший из эпизодического персонажа, слу-ги Якова. Сцена его купания в бассейне предваряет монолог Нины - мировой души и проникнута неподдельным лиризмом.
Особо нужно сказать о сцено-графии спектакля, автором которой выступил сам режиссер. Ее отличают простые и эффектные решения, и здесь можно говорить об удачном включении в действие видеоинсталляций. Видеоэффекты все чаще стали использовать на отечественной сцене, но довольно редко это выглядит умест-ным и необходимым.
Нину Заречную (Юлия Марченко) не любит ни увлеченный собой Треплев, ни человек-автомат Тригорин.