Лайза Минелли отдыхает в театре Ленсовета

<BR><BR>В Москве театральный бум: деятели шоу-бизнеса открыли для себя новый жанр. На афишах их спектаклей крупными буквами значится: "Первый российский мюзикл!", "Только на нашей сцене!"<BR>Неофиты чувствуют себя первооткрывателями, поражают публику размахом, роскошью декораций и костюмов, участием звезд. Однако мюзикл родился не вчера.<BR>Если углубляться в историю вопроса, то можно вспомнить о знаменитом ленинградском режиссере и художнике Николае Акимове, который начал свою деятельность в Новом театре со спектакля "Весна в Москве". Этот музыкальный спектакль гремел на всю страну, его увековечили на телевидении, а исполнительница главной роли Галина Короткевич в одночасье превратилась в звезду экрана и сцены. Потом театр переименовали в Театр Ленсовета, а во главе его стал Игорь Владимиров, благодаря которому репертуар регулярно пополнялся мюзиклами.<BR>Пик популярности труппы, примадонной которой была Алиса Фрейндлих, пришелся именно на ту пору, когда все в театре пели и плясали, а хитами афиши становились то "Женский монастырь", то "Укрощение строптивой", то "Дульсинея Тобосская", то "Трехгрошовая опера". В те годы театр научился работать для зрителя, а публика прикипела к ленсоветовцам душою.<BR>Кредит доверия растянулся на все застойные годы. Зрители терпеливо ждали, артисты тоже надеялись на лучшее. И дождались. Хорошо забытое старое принесли в Театр Ленсовета ученики Владислава Пази по Академии театрального искусства.<BR><BR><B>Природа не отдыхает</B><BR>Об этом курсе с самого начала говорили, как о "блатном": "Там же сплошные актерские дети!" Когда же ребята наконец вышли за границы учебной сцены, произносить (да и думать тоже) крылатую фразу о детях гениев, на которых природа отдыхает, моментально расхотелось. На премьере спектакля "Кабаре" в зале были не только постоянные зрители, но и знаменитые родители молодых артистов. И неизвестно, кто был строже и пристрастнее к дебютантам.<BR>Впрочем, от строгих взглядов не осталось и следа, как только на сцену высыпался целый букет очаровательных герлс в более чем откровенных костюмах. Все разные -- и девушки, и костюмы. У первых общее -- длинные ноги, ослепительные улыбки и бьющая через край молодость. На костюмы, сочиненные Марией Брянцевой, фантазии пошло гораздо больше, чем черной кожи. Мария Алексеевна, кстати, тоже из театральной династии. Ее дедушка основал первый в стране Театр юных зрителей. Полагаю, он был бы доволен работой внучки и в качестве главного художника Театра Ленсовета, и в качестве кутюрье для кабаре.<BR>Поют и танцуют в "Кабаре" отменно. От клоунов кордебалета мюзик-холла девушки отличаются не только прекрасной выучкой, но и разнообразием характеров и типов. Есть уютные "кошечки", платиновые "стервы", огненно-рыжие Брунгильды. Лайза Минелли, как говорится, отдыхает! Здесь каждая, а не только главная героиня, способна составить ей конкуренцию.<BR>Боюсь, что постановщик спектакля Владислав Пази погорячился, усадив публику за столиками в опасной близости от соблазнительных красоток. Пьянящая атмосфера может катастрофически повысить их популярность, а дальше действие будет уже развиваться не по законам театра. Видно, что режиссер пытался снизить градус эротизма: на сцене не просто шоу, но полноценный спектакль, сюжет которого известен всем, кто смотрел знаменитый фильм Боба Фосса. И все же во многом устаревшая история любви артистки кабаре и начинающего писателя, разворачивающаяся на фоне прихода нацистов к власти, остается в тени ярких музыкальных номеров. Велика и роль живого оркестра, который, слившись в джазовом экстазе, составили соседи по Моховой улице -- студенты Академии театрального искусства и учащиеся Училища им. Мусоргского.<BR>К игорному дому!<BR>Играется спектакль в фойе Малой сцены Театра Ленсовета. Студенты давно облюбовали верхний этаж: здесь они репетируют и выпускают все свои учебные работы, тут же входящие во взрослый репертуар. Большая и Малая сцена теперь уже функционируют как сообщающиеся сосуды: артисты из основной труппы охотно участвуют в затеях молодняка, а дебютанты завоевывают главные подмостки. Туда, скажем, недавно переместился "Старший сын", номинирующийся на "Золотую маску". Впрочем, все это вписывается в логику существования именно этой труппы.<BR>При Игоре Владимирове знатоки называли театр "игорным домом", имея в виду как историю здания, где когда-то было казино, так и вкусы самого худрука, игрока по натуре. В конце 1970-х он играючи создал из своих учеников Молодежный театр. И построил для них Малую сцену. Он объяснял строителям, показывая на высоченные потолки буфета: "Зрителю, который зашел сюда хлопнуть рюмку, неважно, восемь метров у него над головой или пять. Поэтому потолок в буфете можно сделать чуть ниже, а пространство последнего этажа -- чуть больше".<BR>Игорь Петрович и не подозревал, что три десятилетия спустя у публики будет возможность "хлопнуть рюмку" и под самой крышей. При этом зрители действительно не смотрят на потолок (для этого есть другие театры, где на люстру смотреть приятнее, чем на сцену). Их внимание все равно сосредоточено на артистах. И не только на герлс, но и на молодых людях. С их приходом театру уже не придется жаловаться на дефицит "героев".<BR>Но "Кабаре", как бы ни был хорош "второй план", немыслимо без главных персонажей. На роль Салли Боулс режиссер выбрал двух студенток. Ни одна из них не похожа на кинодиву, а потому и не вступает с ней в конкуренцию. На премьере девушку с зеленым лаком на ногтях играла Анастасия Самарская. Ее Салли -- этакий сорванец, "свой парень". Роскошная шубка идет ей гораздо меньше, чем мальчишеский костюм а ля Оливер Твист. Похоже, что подмостки кабаре, а не семейный очаг она выбирает исключительно из юшошеского нонконформизма.<BR>Если и есть у этих барышень соперник, то это не Лайза Минелли, а однокурсник Дмитрий Лысенков. Безусловным любимцем публики становится именно Конферансье в его исполнении. Этот герой хорош и тем, что абсолютно не связан с сюжетом. Он дирижер, режиссер и драматург в одном лице. Кажется, все здесь свершается по мановению его руки. И по прихоти его злого сердца. Он -- здешний Мефистофель, которому все можно простить за артистизм. В этой точке театр смыкается с игорным домом. А поскольку для Театра Ленсовета это мейнстрим, то и этому спектаклю прямая дорога -- на большую сцену.