"Наш театр" знает, почем фунт песка

<BR><BR><BR>В нашем городе даже пришлось учредить специальный фестиваль для таких театров -- "Рождественский парад" (он начинается 14 декабря). Сначала в нем участвовали театры-студии, а потом к движению прибились и небольшие коллективы, которые не вписывались ни в какие другие структуры. С академическими театрами им было явно не по пути -- словно утлым лодочкам рядом с "Титаниками".<BR>У воспитанников режиссера Льва Стукалова после окончания Академии театрального искусства тоже был выбор. Курс подобрался на редкость сильный, и его сразу же начали рвать на части, приглашая в солидные труппы. Молодым артистам не хотелось расставаться, они мечтали о собственном театре. "Наш театр" -- так в память о существовавшем в Петербурге 100 лет назад театре Жоржа Питоева назвали они свой коллектив.<BR><BR><B>Аргонавты идут за спичками</B><BR>Буквально со школьного порога "Наш театр" попал под крыло "Петербург-концерта", которому не впервой открывать таланты и давать им возможность выйти в люди. До труппы Стукалова здесь начинали путь в искусство "Рок-опера", "Лицедеи", "Молодежный театр"... Конечно, артистам хотелось бы большей самостоятельности, собственной сцены и проч., но надо быть благодарными уже и за то, что гастрольно-концертная организация дает ставки, место для репетиций и выступлений и не вмешивается в творческие проблемы.<BR>Первый спектакль ребята поставили еще на Моховой. Это была "Липериада", веселое музыкальное представление, которое девочки и мальчики сочинили по мотивам повести финского писателя Майю Лассила "За спичками". Когда-то эта история была популярна, на экранах шел одноименный фильм. Но фильм был бытовым, с малозаметным нордическим юмором. Молодые артисты обнаружили в сюжете бездны комизма, понятного не только жителям Суоми.<BR>Долгая дорога за спичками, которая уподоблялась древнегреческому мифу об искателях золотого руна, сделала из студентов профессиональных артистов. Они научились петь, танцевать, шутить, играть на музыкальных инструментах и главное -- терпеть. Тот, у кого сдавали нервы, уходил в другие, более материально благополучные театры.<BR><BR>От "Игрока" до "Игрока"<BR>За 2,5 года "Наш театр", несмотря на внутренние терзания, граничившие с кризисом, окреп и превратился в настоящий, хоть и в миниатюре, театр. В его афише шесть спектаклей, у него свой имиджевый дизайн и сайт в интернете. Ученик Георгия Товстоногова, Лев Стукалов знает, что такое "строить театр", думает о репертуарной политике. Два спектакля из шести -- для детей. Это значит, что в театре думают и о кассе, и о будущих зрителях. Сегодня они придут в театр с папой-мамой, а завтра уже сами -- на спектакль с зовущим названием "Лав".<BR>При том что приходится соблюдать и коммерческие интересы, "Наш театр" не жаждет легкого успеха. За весельем, часто царящим на сцене, всегда проглядывают грустные глаза художественного руководителя. Трагические ноты врываются в действие в самый, казалось бы, неподходящий момент. Но разве бывают для трагедии моменты подходящие? Она всегда -- некстати.<BR>Считается, что режиссер, как писатель, всю жизнь пишет одну книгу. Возвращаясь к навязчивым идеям, больным темам, терзающим душу мыслям. Лев Стукалов из этой породы рефлексирующих художников. Он по нескольку раз ставит одни и те же пьесы, не желая освобождаться из плена любимых образов.<BR>В "Панночке" Нины Садур, как и в поставленном когда-то (и запланированном на будущее) "Игроке" Достоевского, режиссер вместе с героем каждый раз начинает жизнь заново -- с белого листа. Азарт в режиссере и его учениках столь же силен, как и тяга к неизведанному.<BR><BR><B>Не счесть песчинок</B><BR>Борьба женского и мужского задает тон в новом спектакле "Женщина в песках" по роману японца Кобо Абэ. Она -- сама покорность, он -- бунтарь, не желающий мириться с судьбой и насилием. Однако первое впечатление обманчиво. И зрителям еще предстоит выяснить, в чем же истинная мудрость. Герои поменяются ролями, но не преодолеют одиночества. Словно в трационном японском театре Но, главных персонажей играют актеры-мужчины. Даниил Кокин (Мужчина) и Сергей Романюк (Женщина). А в качестве хора выступают две очаровательные барышни (Юлия Молчанова и Марианна Семенова), похожие в своих черных мужских костюмах и котелках сразу и на скромных японских клерков, и на танцовщиц из кабаре. Они заглянули в мир Востока из мира Бертольта Брехта.<BR>Нам не дают забыть, что Кобо Абэ сочинил роман-притчу. И рассказывают ее так, как это делал Акиро Курасава. В ход идут метафоры, текст переплавляется в зрительные образы, размываются временные, пространственные и стилевые границы. Спектакль решается в духе минимализма, к которому вообще склонен художник Александр Орлов (еще одна постоянная привязанность режиссера Стукалова). Из цветов присутствуют только черный, белый и песочный. Из фактур преобладает бумага "крафт" (особенно хороши стилизованные кимоно, которые хоть сейчас на подиум). Картонные прямоугольники в руках артистов трансформируются то в неприступный песчаный склон, то в стену дома, то трепещут, словно крылья бабочки. Картонная основа и у барабана, вместе с актерами "запевшего" в эротической сцене.<BR>Что сильнее -- песок как символ вечности или бабочка, олицетворяющая хрупкость и краткость бытия? Конфликт этот чреват трагедией. Но если помнить, что у бабочки есть душа и что песок состоит из бесконечного множества крошечных песчинок, то печальный финал можно хотя бы ненадолго отсрочить. Что, собственно, и составляет содержание жизни вообще: чем больше невзгод, тем сильней мы бьем крыльями, чем больше сопротивляемся, тем сильнее наваливаются на нас невзгоды, испытывая на прочность.