"Богема" помнит Моховую и Учебный театр

<BR><BR>Даже если вместо шампанского -- теплая водка, а вместо закуски -- хвост селедки на мятой газете, все равно завлекательно. Кажется, что за этим словом прячется что-то этакое, простым смертным недоступное.<BR>Театр "Зазеркалье", поставивший недавно оперу Пуччини "Богема", сделал вид, что распахивает перед жадным взглядом обывателя свои недра. Ничто не скрыто за кулисами. Даже оркестр из ямы поднят на сцену и занимает большую часть пространства, вытеснив артистов на авансцену, заваленную подрамниками, холстами, красками. Поэт Рудольф помещается на одном стуле с пишущей машинкой, на которой пытается сочинять драму.<BR>Париж гудит где-то внизу, а вверх уходит сверкающая золотом винтовая лестница.<BR>По лестнице, словно небожитель, спускается к оркестру главный дирижер театра Павел Бубельников. Он и вправду похож на Бога -- на того веселого бородатого Создателя, которого мы знаем по "Сотворению мира" Жана Эффеля.<BR>Герои "Богемы" -- молодые и не признанные еще художники, артисты, музыканты. Вместе с ними авторы спектакля и резвятся, создавая мир искусства заново. То мы видим, что у живописца Марселя наступает "зеленый период". То выясняется его родство с Малевичем. Только обитатель Монмартра нарисовал не черный квадрат, а черный круг. Вы не найдете тут чахоточной бледной немочи Мими, как, впрочем, и разбитной вертихвостки Мюзетты. Обе -- парижанки до кончиков ногтей, однако обеих вы наверняка встречали то ли на вернисаже у митьков, то ли еще раньше -- в достопамятном "Сайгоне".<BR>На то оно и "Зазеркалье", чтобы отразить не только то, что есть на самом деле. Зеркала туманны, а кое-где и запылились. Отражение плывет и двоится. Тем более что режиссер Александр Петров и дирижер Павел Бубельников рассказывают в "Богеме" не только о парижских художниках и артистах начала прошлого столетия, но и о собственной молодости. О той счастливой поре, когда они были бедны, как церковные мыши, когда их Латинским кварталом была Театральная площадь, а мансардой -- студенческое общежитие. Там они влюблялись, устраивали дружеские пирушки, спорили об искусстве.<BR>Впрочем, подобные воспоминания есть у каждого, кто был молод. Разница лишь в том, что одни зубрили сопромат, а другие бились над сольфеджио.<BR>А чтобы избежать прямых аналогий, зазеркальцы исполняют оперу на итальянском языке. Залу достается музыка, пьянящая атмосфера, секреты же актерская братия держит при себе.<BR><BR>Выше мансарды --<BR><B>только небо</B><BR>Собственно, в этом театре всегда так. Постановка может шокировать, эпатировать смешением времен и жанров, но музыка всегда звучит божественно. И неважно, распевает ли герой арию, вися на трапеции или разъезжая по залу на велосипеде. Бельканто остается при нем. На одном из последних спектаклей Евгений Акимов пел партию Рудольфа насквозь простуженным. И даже просил прощения у публики перед спектаклем. Однако лучший тенор Петербурга все равно звучал прекрасно. Иначе и быть не могло. Его обладатель прилетел из Парижа специально на один вечер, чтобы не подвести театр своей юности. Солист Мариинского театра, лауреат "Золотой маски" и "Золотого софита" возвращается сюда так же, как его герой, -- на зов друзей. С бескорыстием, присущим подлинной богеме, -- не за славой, не за деньгами, а просто чтобы спеть коронные свои партии.<BR>Божественно поют и теперешние солисты "Зазеркалья". Ангельскими их голоса кажутся даже в спектакле "Страсти по Каштанке", где персонажи вроде бы должны гавкать и хрюкать. Как они умудряются, не теряя лица, перевоплощаться в свору бездомных псов и компанию цирковых зверей и при этом "не хромать" с точки зрения вокала? Эту загадку могут разрешить лишь те, кто знаком со школой театра "Зазеркалье", а также с методикой обучения на курсе Александра Петрова.<BR>Недавно в Питер впервые после 10-летнего отсутствия приезжала Елена Прокина -- оперная звезда мирового масштаба. Сейчас она живет в Амстердаме, откуда, видимо, ближе и к Парижской опере, и к Ла Скала, и к Ковент-Гардену, и к Зальцбургу, где ей приходится петь ныне. Так вот на вопрос о школе бывшая солистка Мариинского театра ответила, что азы были получены ею в Академии театрального искусства, на курсе Петрова -- Бубельникова, где педагогом ее была Инесса Просаловская.<BR>Не только Прокина, но и ее соученики по тому экспериментальному курсу на Моховой получили там главные уроки актерского мастерства. Их вокал безупречен именно потому, что поют они от лица своих персонажей.<BR>А в "Богеме" они играют самих себя, какими помнят их Моховая и Учебный театр. В жизни молодых артистов тоже не все было гладко. Много лет скиталось "Зазеркалье" по разным сценам, обитая не только в мансардах, но и в подвалах. Да и сейчас работает труппа не во дворце.<BR>Планы реконструкции их дома на Рубинштейна так, увы, пока и не вдохновили никого из инвесторов. По существу они как были, так и остались обитателями Монмартра. Живут словно птицы небесные. А вы говорите: "Богема"!