Дива устроила царский прием

<BR><BR>Говорят, певица давно постановила праздновать 75-летие в стенах новой Школы оперного искусства собственного имени, что на Остоженке. Правда, строители к юбилею немного не успели, но выход из положения был найден: во дворе школы установили большой белый шатер. И один из поздравляющих начал свою праздничную речь со слов: "Мы сегодня находимся в здании, которое кто-то может принять за теннисный корт".<BR><BR><B>Вокзал</B><BR>За полтора часа до начала действа вестибюль школы напоминал вокзал в сезон летних отпусков. Интерьер из небеленого бетона и лишенных деревянного макияжа дверных проемов перегораживали металлические стойки и огромные пакеты и пластиковые ящики, из которых высовывались алые герберы и лилии. Девушки в спортивных шароварах флегматично скоблили "стволы" метровых роз, мальчики в белых куртках с надписью Concord раскладывали на стойках клубнику и киви, а на ступеньках переминалась стайка детей. Вскоре плотность "населения" возросла за счет взвода суворовцев с медными трубами в руках и людей с телекамерами...<BR>Юные артистки, напялившие поверх платьев и джинсовых костюмчиков сетчатые подъюбники, внимали строгому руководителю: "Девочки, представьте, что вы будете петь "Кармен", а здесь будет балет", -- а суворовцы исполняли команды дородного лейтенанта: "Не тормози.. Встали красиво, сказал... Лицом сюда... Все уже..."<BR><BR><B>Хазанов на коленях</B><BR>Неожиданно появились Галина Вишневская и Мстислав Ростропович с дочерью, внуками и внучкой. После парадной фотосессии Ростропович стремительно отделился от семейной группы. "Я весь в Вишневской", -- заявил на бегу Мстислав Ростропович и скрылся в неизвестном направлении. Галина Павловна с царственной улыбкой терпеливо принимала цветы и подарки от выстроившихся в очередь гостей: вице-премьера Валентины Матвиенко, директора Русского музея Владимира Гусева, президента Альфа-Банка Петра Авена... Геннадий Хазанов, не снимая пальто, бухнулся на колени. Светская публика обсуждала насущные вопросы: "А Лужков будет? Раз подарок прислал -- значит, не будет".<BR>В момент наивысшего сосредоточения праздничной публики "на сцену" вновь вышел маэстро Ростропович. Протискиваясь через толпу, Мстислав Леопольдович делился планами на 2006 год, целовался и рассказывал истории из семейной жизни: "Я сначала отправился в Америку на 2 месяца -- это было вскоре после нашей свадьбы, потом ее (Вишневскую. -- Д.Г.) отправили с Госоркестром в Нью-Йорк, а потом меня отправили в Австралию и Новую Зеландию. Я решил не ехать, я очень расстроился. Я пришел к Фурцевой и сказал, что я не поеду туда. Она очень взволновалась, потому что там уже были концерты расписаны: "А почему не хотите?" -- "Я не хочу расставаться со своей женой". -- "Я Вам обещаю помочь. Садитесь и пишите заявление". Я сел. Она мне диктует: "Я очень устал, утомлен, плохо себя чувствую и прошу отправить меня в концертное турне по Австралии и Новой Зеландии вместе с моей семьей". Я написал, отдал ей заявление. Она, прочитав, ахнула, засмеялась, но ничего мне не сказала. А я написал: "Принимая во внимание, что я в связи с гастролями давно не был с моей женой, и учитывая МОЕ ПРЕКРАСНОЕ ЗДОРОВЬЕ, прошу отправить меня..." Закончив разговор накоротке с Петром Авеном, к Ростроповичу пробился министр иностранных дел Игорь Иванов. Явственно послышалось: "Даже если меня уволят, я приеду к тебе".<BR><BR><B>Одобрено Ростроповичем</B><BR>В большом зале гости заняли две дюжины столов на восемь человек. Главные гости -- овальный стол на 20 персон. По правую руку от Ростроповича поместился министр культуры Михаил Швыдкой, по левую от Вишневской -- режиссер и учитель Борис Покровский. Напротив -- Геннадий Хазанов. Перед каждой персоной вне зависимости от пола и возраста были установлены 200-грамовая емкость с печатью "Одобрено Мстиславом Ростроповичем" и микроскопический pre-set -- кусочек лобстера на мармеладе с черными трюфелями. На экране молодая черно-белая Вишневская спела арию из "Аиды", Швыдкой произнес витиевато-политкорректную фразу: "После того, что мы сейчас слышали, любые слова будут казаться банальными, но слова Президента я все же позволю себе привести". Затем поздравительные телеграммы читали порциями. Гейдар Алиев пожелал певице "быть решительным и последовательным в отстаивании идеалов гуманизма и прав человека...", Михаил Пиотровский не преминул заметить: "Хотя мы часто оказываемся конкурентами на художественном рынке, мы искренне радуемся вашим приобретениям...", Чрезвычайный и Полномочный посол Франции сообщил, что он в любое удобное время готов вручить Вишневской офицерскую награду Французского ордена искусств и словесности, а Микеланжело Антониони обещал "приехать к Вам в Санкт-Петербург".<BR>В промежутке между телеграммами гости вкушали террин из утиной печенки с имбирным пряником, блинчики с черной икрой, граните из водки и клюквы, а также слушали тосты Ростроповича. Мстислав Леопольдович был как всегда абсолютно честен: "Я чувствую, что для меня сегодня -- день испытаний, чувствую, что сегодня я буду пьян. Так что, господа, Вам придется меня терпеть..."<BR>Почти незаметно появился секретарь Совета Безопасности РФ Владимир Рушайло, поцеловался почему-то с Ростроповичем и занял освободившееся после Швыдкого место. В преддверии горячего (морские гребешки в беконе с копченым лососем) возник Никита Михалков и сделал Галине Павловне важное признание: "Я был влюблен в Вас. Слава, закрой уши..."<BR>Разговор за столами к этому моменту принял произвольное направление: "Она пела: а-а-а-а -- полный кошмар. Мне стало просто дурно, думала, что усну. А на уроках она била-била-била..." Когда перед микрофоном вновь появился Ростропович, рядом спросили: "А это кто?"