Книжный бизнес любит пытливых и хитрых

<BR><BR>Вести книжную торговлю на широких основаниях - это не водопроводы устраивать...." - писал обозреватель "Книжного вестника" в 1860 году.<BR>Уже в середине XIX века в Петербурге работало множество издательств, типографий и книжных лавок. На Невском проспекте и прилегающих к нему улицах велась оживленная торговля книгами. Напротив Казанского собора находился магазин Юнгстрема и Серно-Соколова, в "Русском магазине" - лавка Холмушина, напротив Аничкова дворца - Сеньковский...<BR>Книготорговое и издательское дело было достаточно выгодным, при этом в самом начале не требовало большого вложения денег. Перепись, проведенная в Петербурге в 1890 году, наглядно продемонстрировала, что уровень благосостояния хозяина-издателя соответствовал уровню жизни предпринимателей, занимающихся торговой деятельностью. В 1890 году издательской деятельностью в Петербурге занимались 835 человек, из них издателей-хозяев было 46.<BR>К концу XIX века выгодным стало содержание библиотек и читален, услуги которых были платными. В 1890 году такие заведения содержали 18 хозяев. Этот бизнес был по преимуществу женским.<BR>Издатели, как правило, специализировались на литературе определенного рода. Уважаемым делом считался выпуск естественно-научных и иссторических книг, а также "серьезной" литературы. А самым доходным бизнесом было издание и продажа лубочной литературы. Среди издателей попадались и случайные (обычно очень богатые) люди. Такие, которым вздумалось вдруг написать книгу. Они издавали ее со всей типографской роскошью. Однако раскупалась она плохо. Кончалось тем, что незадачливый издатель оставлял все экземпляры какому-нибудь книгопродавцу на комиссию, где они и пылились десятилетиями. <BR><BR><B>Книжные лавки</B><BR>Основной проблемой книготорговли являлось отсутствие правильно организованных коммерческих отношений. Приказчик мог взять в соседнем магазине книгу в долг, чтобы показать ее покупателю. Книгопродавец, издав за свой счет книгу, доверял другому 10-20 экземпляров. <BR>Изучением спроса никто не занимался. Случалось, что книгу по дешевке скупали торговцы, заворачивающие в книжные страницы всякую снедь. <BR>Книжная торговля знала сезонные всплески и падения. Летом продажи значительно падали. Зато перед началом нового учебного года отмечался пик спроса на учебную литературу. Объявление в одном из изданий зазывало: "Магазин Сеньковского и К объявляет, что по случаю скорого наступления учебного курса будет обращено особое внимание на немедленное выполнение заказов в отношении высылки учебных книг и пособий. Желательно, чтобы требования поступали заблаговременно, тогда будет возможность делать более значительную уступку, в особенности если деньги будут высылаться вперед".<BR>Отсутствие системы у книгопродавцев, непродуманная раскладка книг и не всегда достаточный уровень подготовки приказчиков мешали развитию книготорговли. <BR>"Стоит проследить не за тем, как велика дневная выручка, а за тем, на какую сумму за день пришлось отказывать покупателю, она окажется весьма почтенной", - убеждал в 1886 году книгопродавец Мартынов читателей "Книжного вестника". <BR><BR>Сна нет от французских книг...<BR>Автору за один лист издатель платил от 50 рублей (однако, уточнял обозреватель "Книжного вестника", "цена весьма низкая, которой по большей части не возьмет никто из хороших литераторов, даже второстепенных").<BR>Переводчику за один лист перевода полагалось 20 рублей. А перед иностранным автором издатель не имел никаких обязательств. <BR>Публика любила Дюма и Поля де Кока. Публика получала Дюма и Поля де Кока. Иногда переводы не выдерживали никакой критики. Издатель для быстроты процесса и удешевления работы мог нанять несколько переводчиков, каждый из которых переводил свою часть текста.<BR><BR><B>Книга - почтой</B><BR>Издательский бизнес был в основном сосредоточен в Петербурге и Москве. Это породило такое явление, как пересылка книг и журналов. Книга в 12 копеек серебром обходилась при пересылке не менее чем в 54 копейки. "Ежели прибавить две медных гривны - штоф можно купить", - так нередко, по мнению автора статьи в "Книжном вестнике", рассуждал какой-нибудь крестьянин (штоф - 1,2299 литра).<BR> Провинциальные книготорговцы могли сами выписывать книги из столиц. В газете "Санкт-Петербургские ведомости" появилась заметка о том, что харьковский торговец г. Спицын продает Евангелие в своей лавке по двойной цене. Оправдываясь, тот объяснил, что в цену была включена доставка на почтовых. Однако лжеца уличили, представив свидетелей, которые подтвердили, что он сам приезжал в Петербург за книгами, которые и были доставлены в Харьков на долгих.<BR><BR><B>Обман, везде обман</B><BR>Пересылка книг создавала благодатную почву для контрафакции - спекуляции на пристрастии публики к определенным авторам и темам. Так, на обложке значилось - Ак-ков, что невольно вызывало у читателя представление об Аксакове. Роман А. Дюма вышел с 1852 по 1860 г. под тремя разными названиями: "Черный тюльпан", "Пленник Левенштейнского замка" и "Завистник". Большинство таких книг имело совершенно определенный характер - любовные и приключенческие романы, различные поучения, наставления и предсказания.<BR><BR><B>Все врут календари</B><BR>В России долгое время право на издание календаря имела только Академия наук. Когда запрет был снят, на читателя обрушился шквал этих книжек. Причем издавались они преимущественно в Петербурге и в Москве, а читались, как правило, провинциальными жителями.<BR>"Успех календаря зависит вовсе не от его содержания, а от способа продажи", - замечал в 1879 году обозреватель журнала "Дело" г-н S.S. Известнейшие столичные "календарщики" вели дела с провинциальными торговцами лично, всячески заинтересовывая их выгодами сбыта своей продукции. <BR>Цена толстого календаря установилась на отметке 1 руб., поэтому издателям приходилось конкурировать не на ее понижении, а на утолщении справочника. <BR>Календари включали в себя массу справочных сведений. Нередко издателей ловили на ошибках. Следование некоторым медицинским советам могло привести к смертельному исходу.