Мы наблюдаем создание фундамента, опираясь на который частный бизнес может сказать государствам: ваши деньги не нужны нам для расчетов. А сегодня он в заведомо более выгодном положении, чем в XVI столетии.
06:2018 ноября 201906:20
8375просмотров
06:2018 ноября 2019
Выход нефинансовых компаний на рынок расчетных услуг — примета масштабной революции в финансовой сфере, какой не было последние 500 лет.
На протяжении последних месяцев с рынка приходили противоречивые новости относительно запуска новых криптовалют — Libra от Facebook и Gram от Telegram. В одном случае развалился консорциум участников проекта, в другом американская комиссия по ценным бумагам и биржам выставила эмитенту ряд дополнительных условий.
Параллельно, однако, развивалась и другая интрига: все больше нефинансовых компаний (в основном так или иначе связанных с коммуникационным сектором) стали выходить на рынок расчетных услуг. С 2014–го существует ApplePay, с помощью которой в III квартале этого года было совершено более 3 млрд платежных операций в 49 странах, хорошо зарекомендовали себя SamsungPay, Payline и Fortumo; только что о выходе на рынок финансовых услуг в партнеpстве с Citigroup объявил Google. Остается не вполне понятным, когда к ним подтянутся гиганты розничной торговли от Amazon до AliBaba, но мне кажется, что ждать осталось недолго.
Процесс идет быстро — и если у "классических" криптовалют, выпускаемых эмитентами, не имеющими "за душой" практически ничего, первый пик популярности остался позади (суммарная стоимость монет и токенов снизилась с $815 млрд в январе 2018–го до менее чем $242 млрд сегодня), то новые игроки рынка выглядят исключительно многообещающими.
B первой половине текущего года число трансакций ApplePay росло в 4 раза быстрее, чем более тpадиционного PayPal, а по числу частных клиентов (383 млн) с системой не сравнится ни один банк в мире.
Возможное соединение нового типа расчетных систем с новыми платежными инструментами может иметь совершенно неожиданный эффект: по объему продаж ($265 млрд за последние 12 месяцев) Amazon превосходит, например, розничный рынок ЮАР или Филиппин, а суммарная капитализация Amazon и Apple на 20% больше рыночного ВВП Российской Федерации. И таких экспериментаторов в мире может появиться много.
Чем чревато подобное развитие событий? На мой взгляд, оно указывает на масштабную революцию в финансовой сфере, которой не происходило уже более 500 лет. То, с чем мы сегодня сталкиваемся, заставляет вспомнить о функции денег как средства платежа и об их вексельной природе. Долгие века бумажные деньги выступали своего рода расписками, позволявшими их держателю получать золото или товары у доверявших этим документам банкиров — порой в других странах.
На банкнотах с изображением благородной королевы Елизаветы II над подписью главы Банка Англии написаны примечательные слова: I promise to pay the bearer on demand the sum of [some] pounds, прямо указывающие, что сама банкнота не является 5, 20 или 50 фунтами. Современные деньги появились тогда, когда суверены установили (условный) контроль над частными финансовыми институтами типа того же Банка Англии, но и до их возникновения Европа прекрасно обходилась банковскими домами Барди, Перуцци и Медичи.
Сегодня мы видим не более — но и не менее — чем возвращение частных денег, которые неизбежно в будущем станут конкурентами казначейским денежным знакам.
Может ли государство запретить оборот подобных инструментов? Я не вижу к тому никаких оснований. Ограничивать право компаний и граждан принимать в оплату своих услуг или товаров любой инструмент — значит подавлять предпринимательскую свободу. Формально здесь имеется даже меньше оснований для регулирования, чем в сфере оборота ценных бумаг, — в данном случае приобретается платежный инструмент, который обменивается на товар и владение которым не несет долгосрочных рисков. Поэтому у меня нет сомнений в том, что властям придется уступить; на рынок выйдут и Libra, и Gram, а Google станет крупнейшим в мире банком.
Какие последствия это может иметь? Я рискнул бы сказать, что огромные.
В начале Нового времени формирование сферы негосударственных финансов стало одним из факторов запуска экономического роста, продолжающегося в западном мире до сих пор. Огосударствление этой сферы вряд ли случайно совпало с революцией в налогообложении (даже ФРС была создана в один год с введением в США подоходного налога).
За прошедшие 100 лет доля ВВП, перераспределяемая через налоговую систему, выросла с 7 до 38% в США и с 14–17% до 45–60% в европейских странах. В моменты кризисов эмиссия стала важнейшим элементом государственной политики.
На мой взгляд, сегодня мы являемся свидетелями создания фундамента, опираясь на который частный бизнес вскоре может сказать государствам: достаточно! Ваши деньги не нужны нам для дел и расчетов, да и нужны ли вы сами — еще стоит решить.
Данные инициативы, я в этом убежден, могут заставить правительства пойти на попятную. Текущие тренды указывают прежде всего на то, что времена государственного вмешательства и социальной экономики приближаются к концу. Частный бизнес замахнулся на то, что веками было прерогативой правительств, — и сегодня он находится в заведомо более выгодном положении, чем в XVI столетии: тогда частным деньгам противостояло золото, сегодня — всего лишь цветные фантики.
Властям вскоре придется либо придумывать новаторский ответ на усилия гигантских компаний, либо попросту капитулировать перед ними.
И это правильно. Ведь в современных странах суверенитет принадлежит гражданам. Даже экономический…
