За фасадом КГА. Чем обернется требование главного архитектора согласовывать внешний вид всех возводимых зданий в Петербурге

Комиссией рекомендована к принятию разработанная ею же поправка ко второму чтению рассматриваемых сейчас изменений в городской закон "О порядке предоставления решения о согласовании архитектурно–градостроительного облика объекта в сфере жилищного строительства" (закон об АГО).

Принятый в ноябре 2015–го закон установил порядок согласования облика жилых зданий как при возведении, так и при реконструкции. "Архитектурно–градостроительный облик объекта" проверяют на соответствие архитектурному облику Петербурга с учетом "местоположения относительно окружающих его архитектурных объектов", "возможности градостроительной интеграции объекта в архитектурный облик Петербурга" и "возможности сохранения сложившихся особенностей пространственной организации и функционального назначения городской среды".

При этом оцениваются "композиционные приемы и фасадные решения". Заявление о согласовании подает застройщик или технический заказчик. Сам закон подробно не раскрывает критерии соответствия построек облику города, оставляя это на усмотрение главного архитектора.

На практике КГА под руководством Владимира Григорьева просит предоставлять не только фасадные решения, но также ситуационный план, схему расположения на земельном участке с указанием проектируемых подъездов и элементов благоустройства и даже поэтажные планы.

Свинарники без согласований

Если сейчас предметом регулирования являются "объекты в сфере жилищного строительства", то в случае принятия поправки ими станут также "объекты в сфере капитального строительства нежилого назначения". Появляется новое основание для отказа в согласовании: "если информация об объекте, в том числе его функциональном назначении и характеристиках, а также параметрах застройки, содержащаяся в материалах, не соответствует утвержденной документации по планировке территории".

При этом, правда, расширяется список объектов, для которых согласование не требуется. Это здания, которые разрешено использовать под овощеводство, скотоводство, питомники и прочие сельскохозяйственные нужды.

Не регулируются также поля для гольфа, сооружения гражданской обороны, трубопроводы и улицы (за исключением пешеходных переходов). Вопросы членов комиссии вызвало присутствие в этом списке такого вида использования, как "историко–культурная деятельность". Но разработчики заявили, что под нее нельзя подвести строительство новых музеев (как, например, скандальные попытки застроить сквер в Кузнечном пер. зданием музея Достоевского).

Официально в классификаторе под "историко–культурной деятельностью" понимается "сохранение и изучение объектов культурного наследия", а также "хозяйственная деятельность, обеспечивающая познавательный туризм".

Участвовавший в работе комиссии депутат Алексей Ковалев считает неправильным, что согласование КГА не требуется для построек на территории объектов культурного наследия. В таких случаях, как и прежде, будет достаточно визы КГИОП. Но в последнем могут заявить, что не уполномочены оценивать архитектуру, и отнестись к облику здания формально. Таким образом, контроль над ситуацией может быть потерян.

Это вкусовщина

"В последний момент удалось исключить из списка согласований подземные гаражи", — говорит руководитель центра экспертиз "ЭКОМ"Александр Карпов. Эксперт считает важным, что у КГА появляется реальная возможность заблокировать практически любой проект по эстетическим причинам. "Это, конечно, вкусовщина, но есть дополнительная инстанция в виде Градсовета. Тот, кто не согласен, может ходатайствовать о вынесении вопроса на Градсовет, чтобы консилиум, или ареопаг, решил, соответствует проект облику города или нет", — рассуждает Александр Карпов. Впрочем, поскольку Градсовет формируется самим КГА, вряд ли он будет сильно оппонировать этому ведомству. Еще одна сторона вопроса: теперь претензии в связи с появлением откровенно слабых фасадов можно смело адресовать КГА.

Вероятность принятия поправки в контексте того, что она рекомендована комиссией и соответствует интересам исполнительной власти, весьма велика.

Право главного

В нулевые главный архитектор Петербурга был уполномочен согласовывать фасады любых зданий. Это право не было формальным. Так, например, за первое полугодие 2010 года согласовано 422 архитектурно–планировочных и объемно–пространственных решения, отказано в 47 согласованиях. Однако в том же году по требованию городской прокуратуры соответствующие полномочия были исключены из должностного регламента чиновника — "учитывая отсутствие в действующем законодательстве требования о согласовании проектной документации с органами градостроительства и архитектуры". Надзорное ведомство ссылалось на статью Градкодекса, запрещающую требовать для согласования документы, им не предусмотренные.

После этого, хотя формально КГА потерял право требовать согласование фасадов, фактически архитекторы продолжали визировать там свои проекты — для сохранения отношений. А в 2014 году федеральное правительство утвердило постановление "Об исчерпывающем перечне процедур в сфере жилищного строительства". Среди прочего в этом документе регионам было дано право на "предоставление решения о согласовании архитектурно–градостроительного облика (АГО. — Ред.) объекта". Смольный поспешил этим воспользоваться. Был скорректирован закон "О градостроительной деятельности в Санкт–Петербурге": с 2015 года он требует согласования облика для жилых зданий, с июня нынешнего года — для нежилых. Но требования по нежилым зданиям не могут применяться, пока порядок их согласования не будет установлен законом об АГО, который сейчас и корректируется.

Застройщики жилья уже выражали недовольство: согласовывать АГО предлагалось еще до получения градплана. Тогда как по Градкодексу проектирование необходимо вести на основании градплана. В 2017 году соответствующая норма закона об АГО была отменена решением Верховного суда.

Один против всех

Нынешний глава КГА Владимир Григорьев последовательно проводит политику ужесточения градостроительного законодательства.

Чтобы ограничить рост домов–муравейников на окраинах и в сером поясе, в 2016 году в ПЗЗ была установлена фоновая высота 40 м (примерно 12 этажей). Чтобы заставить застройщиков разрабатывать проекты планировки территорий, в июле этого года коэффициент использования территории (КИТ, является отношением площади всех квартир в доме к площади земельного участка) для участков, где нет ППТ, понизили с 2,0 до 1,7. Одновременно был установлен норматив по озеленению — 6 м2 на человека. Все это вызвало большие переживания у строительного бизнеса. Также Владимир Григорьев сильно расстроил собственников и арендаторов коммерческих помещений, введя серьезные ограничения на размер вывесок.

"Если говорить в целом о реализации градостроительной политики, то, согласовывая здания с жилой функцией, деловые здания логично согласовывать тоже", — сказал "ДП" генеральный директор Объединения строителей Санкт–Петербурга Алексей Белоусов. В свою очередь, архитектор Никита Явейн в комментарии "ДП" отметил, что для серьезных игроков эта процедура уже данность — "все цивилизованные архитекторы" приносили свои фасадные решения и показывали их в КГА, подчеркнул Явейн.

В контексте

Логика любой антикоррупционной политики в том, чтобы минимизировать роль чиновника в принятии решения. Удовлетворяет проект формальным требованиям — извольте согласовать. Не удовлетворяет — нет. В этом смысле право главы КГА утверждать фасады — норма архикоррупционная.

Ведь мало того, что главный архитектор может на свое усмотрение принимать решение, это решение еще и абсолютно ничем не регламентировано. Сначала скажет, что коринфские колонны ему не нравятся, и велит поменять на ионические. Потом придерется к высоте фронтона. А в конце концов и вовсе заявит, что строить 20–этажный жилой комплекс на КАД в классическом стиле нельзя. И ни в каком суде нельзя будет это оспорить.

Хорошо, если главный архитектор обладает изысканным вкусом. А если нет? Причем это мы не дошли еще до разбора возможной коррупционной составляющей.

Но если абстрагироваться от интересов строителей и посмотреть с точки зрения города, то понятно, что контроль над внешним видом зданий необходим. И пусть даже этот контроль будет плохим или коррупциогенным — так все равно лучше, чем когда его нет вовсе. (Кстати, коррупционным — лучше, чем плохим: финансовая история забудется, архитектура останется.)

Дело даже не в несчастном историческом центре: там все равно уже все или почти все, что могли, застроили. Почему–то принято думать, что на окраинах можно лепить что угодно — "это ведь не центр". Но так же нельзя! Там ведь тоже люди живут, и это тоже Петербург.

Более того. История учит нас, что архитектура — такой вид искусства, который, наравне с балетом и в отличие от литературы, достигает высот в условиях диктатуры. Большая часть открыточных видов Петербурга появилась в деспотичные времена Николая I. А последний ее всплеск пришелся на эпоху товарища Сталина или первых большевиков. И даже Петр I свои знаменитые образцовые дома заставлял строить не от большой любви к монотонности, а потому, что понимал: если будут делать, как хотят, получится только хуже.

Вся проблема в том, что строительство у нас воспринимается как бизнес. А бизнес нужно всячески поддерживать, развивать, снижать перед ним административные барьеры, обихаживать инвесторов и т. д. Тогда как на самом деле строительство — это эксплуатация существующего города. Его территории, инфраструктуры и атмосферы. У одного из жилых комплексов в районе Смольного был рекламный слоган "Архитектор Растрелли начал трудиться над видами из вашего окна 200 лет назад". И если смотреть на это как на эксплуатацию, необходимость ограничений перестанет вызывать вопросы.