На Дмитрия Рогозина за то, что он показал сербскому президенту эксперимент с участием таксы, обрушился шквал критики. Теперь, судя по всему, беспокоиться надо не за собаку, а за вице-премьера.
Скандал связан с тем, как вице-премьер Дмитрий Рогозин демонстрировал президенту Сербии Александру Вучичу возможности кислородосодержащей жидкости, разработанной российскими учеными. Ксения Собчак уже принялась писать заявление в прокуратуру, а сколько обвинений в живодерстве вылилось на самого Рогозина в социальных сетях, даже невозможно подсчитать. Дело в том, что в опыте с кислородосодержащей жидкостью была задействована живая такса — ее на глазах вице-премьера и сербского президента насильно опустили в колбу с водой, можно сказать (в Сети позволили себе сказать еще и не такое), попытались утопить. Потом собаку, вынули, перевернули, дали отдышаться и вытерли полотенцем. Теперь сам Рогозин пишет, что даже заберет таксу себе.
Признания вице-премьера, правда, не сбавили градус общественного недовольства — с вопросами об опыте над животным даже дошли до Кремля. Дмитрий Песков такому удивился больше обычного, сказал, что за экспериментом не следил, и добавил: "Собака жива? Жива. Почему вопросы?". Дмитрия Рогозина тем временем закидали такими предложениями (например, утопиться вслед за животным), что уже впору начать беспокоиться не за таксу, а за вице-премьера.
История мучений
Стоит вспомнить, что история экспериментов на собаках в России богата на прецеденты. Те много раз страдали ради какой-то высокой цели: то для того, чтобы человек начал бороздить космические просторы, то для понимания и лечения того же человека, то еще зачем-то. Вот, вспомнить только одни опыты академика Ивана Павлова. Сам он, кстати, о своей деятельности сказал следующее: "Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжелое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу, разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрек, что грубой, невежественной рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям". Нечто похожее писал уже в 2017 году в своем Twitter и Дмитрий Рогозин, который также уточнял, что осознает необходимость подобных опытов, но собаку было по-человечески жалко.
Помимо собаки Павлова была еще, например, собака Лайка — первое животное, побывавшее на орбите Земли. Капсула, в которой она летела, не была рассчитана на то, чтобы вернуть животное на Землю. И что собака проживет не больше недели, было известно сразу. Лайка прожила намного меньше и погибла от перегрева всего через несколько часов полета. Белке и Стрелке повезло больше: обе вернулись целыми и невредимыми. Правда, увидь кто-нибудь из нынешних комментаторов истории с Рогозиным и таксой, как одну из собак-космонавтов тошнило во время полета, — негодования наверняка было бы не меньше.
Пугающая защита
В плане защиты животных в стране тоже уже формируется своя история, причем сейчас она приобретает все более пугающие черты. В последние годы в России часто принимались защищать животных с таким неистовством, что поневоле становилось страшно уже за жизни людей, жестоко отнесшихся к братьям наших меньшим или просто не проникшихся должным пониманием ситуации. История с так называемыми хабаровскими живодерками имела такой резонанс, что в итоге привела к ужесточению закона об издевательствах над животными. Пугает, правда, то, что ратовавшие за безопасность последних предлагали расправиться с самими живодерками такими методами, что пересказать это просто не представляется возможным. Не с меньшей "доброжелательностью" отнеслись и к художнику Яну Фабру во время его выставки в Эрмитаже. Там о живодерстве и речи не было — Фабр в своих работах использовал чучела, сделанные из подобранных вдоль дорог мертвых животных, о чем не раз упоминал сам. Недовольные же решили ему не верить, художника назвали садистом и извращенцем, пожелали ему смерти в страшных муках и примерно такие же пожелания адресовали сотрудникам Эрмитажа.
Конечно, издевательства над животными недопустимы, эксперименты над ними в медицинских и научных целях — предмет серьезной дискуссии, это понятно. Но призывы расправиться с тем или иным человеком недопустимы не в меньшей степени, и это, кажется, тоже должно быть понятно. Но пока, судя по всему, понятно не до конца, а новой и трудно поддающейся пониманию особенностью определенной части общества стала ненависть к людям на почве любви к животным.
