Протестующие входят во вкус

Акции протеста становятся в Петербурге обыденным явлением. Не успели отшуметь митинги против передачи Исаакиевского собора церкви, как одна за другой прошли две новые акции. В воскресенье на Марсовом поле и Дворцовой площади показали себя борцы с коррупцией, требующие от властей реакции на разоблачительный фильм "Он вам не Димон". А в понедельник возле Смольного противники сбора платы с грузовиков сожгли "Ниву", набитую покрышками.

Власти между тем демонстрируют полное равнодушие к протестам. Большинство телеканалов игнорировали масштабы возмущения граждан. Впрочем, разве может быть иначе? Не для того государство брало под контроль самые популярные средства массовой информации, чтобы они освещали невыгодные власти явления: более 10 тыс. участников протестных шествий, более 1 тыс. задержанных за нарушение закона о митингах.

Можно, конечно, посетовать, что первые лица государства не считают нужным реагировать на обвинения в коррупции, чем только поддерживают убежденность активных граждан, что эти обвинения правдивы. Казалось бы: почему бы государству не использовать подконтрольные СМИ для последовательного опровержения изложенных в упомянутом расследовании фактов? А заодно не опровергнуть и предыдущие расследования Фонда борьбы с коррупцией? Да и журналисты "Делового Петербурга" были бы не прочь почитать комментарии чиновников по поводу историй чудесного обогащения их родственников, коих на страницах нашей газеты опубликовано уже несколько десятков. Однако во властных кабинетах царит совершенно другая логика. Оправдание — признак слабости, считают там. Сильный же всегда уверен в своей правоте и мнением толпы пренебрегает. В конце концов, никто в мире достаточно убедительно не доказал, что сильная власть должна считаться с мнением населения. Все случаи, когда народные протесты приводили к смене власти, можно объяснить двояко: либо возмущение достигло предела, либо правитель был недостаточно решителен в подавлении протестов. Стало быть, если митинги станут более массовыми, следует ожидать более жесткой реакции власти на них. И больше ничего.