Банкрот первый год

За год действия главы закона о банкротстве физлиц в наше управление поступило всего семь жалоб граждан–должников на действия финансовых управляющих. И все они были незначительными, так что в суд мы не вышли ни с одной из них. Еще пять–шесть обращений физлиц были о том, что у них нет возможности снять деньги со счетов и им не на что жить. Действительно, при банкротстве граждан банки накладывают аресты на все известные счета, и должник остается без средств к существованию. Единственный вариант для него — обращаться в суд с ходатайством, чтобы была установлена какая–то определенная сумма, которая будет ему выплачиваться. Пока в законе нет такой возможности, и мы им отказываем. Но изменения в закон о банкротстве, которые вступят в силу в декабре 2016 года, будут предусматривать открытие специального банковского счета должника со средствами не более 50 тыс., которыми он сможет распоряжаться. Это, наверное, снимет напряженность, которая есть сегодня.

Также к нам обращаются сами управляющие с жалобами на граждан: те от них скрываются, не предоставляют информацию, препятствуют ознакомлению с имуществом. К сожалению, в процедуре реструктуризации долгов управляющий не может выехать в место проживания должника: он один на один с этим должником находится. У него нет полномочий судебного пристава, поэтому, если такие звонки поступают, я рекомендую: есть исполнительное производство, которое еще не завершилось, поэтому вы всегда можете обратиться к приставу и под ручку с ним пройти и все посмотреть. И претензий не будет, что вы превысили полномочия.

Поражаюсь иногда судебным актам, которые поступают к нам, о включении в реестр кредиторов. Вызывают недоумение неоспаривание при включении в реестр всяческих микрофинансовых организаций. Сегодня я расписывала почту, и у меня по одному из должников пришло пять судебных актов. Банки включились нормально, основной долг, процент небольшой. А МФО включает 10 тыс. рублей основного долга и 120 тыс. процентов. Мы с вами прекрасно понимаем, что проценты–то голосующие. Здесь немножко непонятна позиция банков, которые позволяют МФО с таким размером голосов включиться. Ведь в итоге может сложиться ситуация, когда МФО станет мажоритаром в процедуре. Есть же возможность возражения на требования — почему бы не попытаться снизить эти проценты?

Полгода назад мы открыли горячую линию по физбанкротству. Было много звонков, связанных с деятельностью ряда фирм, которые брались банкротить, установив стоимость услуг 100 тыс. рублей и выше, при этом говорили, что все будет хорошо: арбитражный управляющий будет назначен. В итоге граждане — в основном из не особо грамотных слоев населения — платили эти 100 тыс., а потом коллекторы начинали свою деятельность, они пугались, а СРО, с которыми якобы были заключены договоры, об этом даже не знали. В итоге управляющие не назначались, процедура не начиналась (например, потому что никто не изъявил желания брать управление за предусмотренные законом 10 тыс. рублей), а люди оставались без денег. Сегодня эту ситуацию устранили. Если раньше было много судебных актов по поводу того, что в СРО никто не изъявил желания идти на процедуру, то сегодня такие судебные акты встречаются редко. Потихоньку закон все–таки принимает довольно действенный вид, и те изменения, которые в него вносятся, улучшают картину. Взять хотя бы то, что вознаграждение управляющего увеличили с 10 тыс. до 25 тыс. рублей. Ведь с физлицами зачастую сложнее, чем с юрлицами.

Основная причина банкротств сегодня — это побочное признание несостоятельным поручителя за обанкротившуюся компанию, ведь для банков норма брать поручительства и любые возможные обеспечения как можно в большем количестве, прежде чем выдать кредит. Второе направление — это когда обычное физлицо набрало несколько кредитов и займов у МФО или нескольких банков. Это в принципе не так интересно.

Мы бы выделили из своей практики несколько более эксцентричные направления. Например, у нас есть клиент, который сам назвал причину своего банкротства: неудачно женился. У него был продолжительный период брака с супругой, нажили много имущества, недвижимость в России и за рубежом. Разделили все в районном суде. Часть имущества в долях 50 на 50 отошла обоим супругам, часть отошла бывшему мужу с обязательством выплатить несколько десятков миллионов рублей бывшей жене. И у супруги возник резонный вопрос: как эти деньги с супруга взыскать, потому что он их гасить не собирался. Она подала на его банкротство. Тем более что она заранее знает, что затраты на юристов и процедуру окупятся, потому что как минимум у него есть то имущество, которое поделено между ними поровну.

Есть еще другая хрестоматийная проблема: иногда заявление о банкротстве подают с целью снять арест, наложенный в рамках уголовных дел или других гражданских дел судебными приставами. Приводя тот же кейс: у супруги не было возможности распорядиться своими 50% в общем имуществе в связи с тем, что в рамках уголовного дела на имущество бывшего супруга, который тогда находился в сизо, был наложен арест. И не на его 50% долей, а на весь объект. И возникает патовая ситуация: есть вариант пытаться убедить районный суд, что твои 50% никакого отношения к преступлению, инкриминируемому бывшему супругу, не имеют. Но это, как показывает практика, путь в никуда. И некоторые в таком случае советуют обратиться с заявлением о банкротстве бывшего супруга, что в этом случае женщина и сделала. Сейчас, насколько мне известно, рассматривается законопроект о семейном банкротстве, и кредиторы, и должники могут подать заявление только на всю семью целиком. Думаю, он помог бы преодолеть многие проблемы.

Также я бы выделила участие потерпевших по уголовному делу в банкротствах физлиц. Потерпевшие имеют право на предъявление гражданского иска, это право закрепляется в приговоре. Но, пока идет уголовное дело, в отношении должника возбуждается процедура банкротства. А уголовные адвокаты порой несведущи в банкротных сроках на подачу заявления о включении в реестр. И возникает ситуация, что узнают о банкротстве потерпевшие позднее, чем закрывается реестр должника. Право на взыскание в рамках уголовного дела у него есть, но, как говорит закон о банкротстве, все боковые дела подлежат оставлению без рассмотрения. Соответственно, пропустив там срок, ты теряешь право на судебную защиту.

Когда ввели в силу закон о несостоятельности, да и до того, возникали у нас такие обращения. Но процедура для нас представляется нерентабельной. С 10 тыс. рублей вообще было неинтересно работать. Но потребность в этой процедуре реально есть, раньше даже доходило до курьезного: "А можно я зарегистрирую себе ИП, чтобы обанкротиться?" Насчет требований микрофинансовых организаций с их драконовскими процентами: они едва ли будут сильно беспокоить банкиров — что такое 200 тыс. рублей? Банкам на самом деле нерентабельно даже юристов направлять для участия в этих процедурах. Они обычно рассматривают эту процедуру как способ списать неликвидный актив. Взамен они получили возможность банкротить должников без предварительного просуживания требований и, видимо, сочли этот размен равноценным.

Поток дел о банкротстве граждан не слишком велик. Обращения в нашу фирму есть, но чаще всего вопрос такого характера: я взял потребкредит на 25 тыс., нельзя ли мне обанкротиться? Иногда доверители обращаются за банкротством своего должника не столько ради того, чтобы что–то получить с него, а просто чтобы наказать. Если у человека ничего нет, он не готов платить деньги еще и за процедуру. Ведь для человека несостоятельного это деньги немалые: 50 тыс. на сопровождение юриста, да еще 25 тыс. на арбитражного управляющего. В целом у нас политика в части этого закона несколько выжидательная. Мы, конечно, работаем с банкротством физлиц, но хочется дождаться формирования судебной практики, чтобы понимать риски.

Я финансовый управляющий и веду несколько процедур банкротства физлиц. На практике я столкнулась с некоторыми проблемами взаимодействия с должниками, одной из которых является невозможность установления связи с ними в процедуре, инициированной конкурсным кредитором. При введении процедуры реструктуризации я направляю должнику уведомление об этом, а также свои контактные данные, указываю, что ему необходимо сделать и какую информацию мне предоставить. А он скрывается. В первой процедуре банкротства физлица по закону я должна установить его финансовое положение, понять, добросовестный он или нет, есть ли у него имущество. Все запросы я могу собрать сама, кроме одного — сведений с лицевого счета из пенсионного фонда, которые охраняются законом и не предоставляются арбитражному управляющему по запросу. Хорошо, если должник–банкрот идет на контакт. Тогда он идет в МФЦ, где берет выписку с лицевого счета в один день. Если же должник этого не делает, то мне необходимо обращаться в суд за оспариванием отказа в предоставлении сведений из ПФР и потом только брать все сведения. Все это существенно затягивает процедуру банкротства физического лица, препятствует осуществлению деятельности финансового управляющего. Другим открытым вопросом в практике в нашем регионе остается вопрос о включении предметов домашнего обихода должника в конкурсную массу. Например, его кровать, диван, тостеры и чайники — это все конкурсная масса. Да, мы понимаем, что это является имуществом, на которое не может быть обращено взыскание в соответствии со ст. 446 ГК РФ. Но есть неоднозначная практика в регионах и разный подход управляющих к наполнению конкурсной массы. До сих пор не решен вопрос о необходимости ходатайства об исключении из нее предметов домашнего обихода. В нашем регионе управляющие сильно себя не утруждают и не включают это имущество в состав конкурсной массы.

Также есть двойственная судебная практика по введению конкретной процедуры. Меня судья спрашивал: ваш должник молодой, трудоспособный, почему он просит ввести реализацию имущества? Пусть работает и гасит долги. Мы можем сразу ввести реализацию имущества, если гражданин по состоянию здоровья не может работать. В остальных случаях надо рассматривать в качестве первой только процедуру реструктуризации его долгов. Кроме того, некоторые судьи указывают на основную цель банкротства — соразмерное удовлетворение требований кредиторов — и спрашивают должника о том, что если у него нет имущества, то как он будет удовлетворять эти требования. Как управляющий будет реализовывать имущество, если имущества нет, и в чем тогда целесообразность введения данной процедуры? Сегодня у меня есть несколько процессов, где реализация имущества еще не введена, но я вижу настроенность суда и мне интересно, введет он эту процедуру или прекратит дело о банкротстве гражданина в связи с отсутствием у него имущества и невозможностью погашать задолженность. Судьи так и пишут: банкротство физлица не является законным способом избавления недобросовестного гражданина от долгов. И об этом надо задуматься.

У нас в Арбитражном суде Петербурга есть несколько судей, занимающих именно такую правовую позицию. Разным является и отношение судей к добросовестности должника. Некоторые спокойно относятся к тому, что должник в момент получения кредита не имел достаточного официального дохода для исполнения своих обязательств в последующем, и не считают такое поведение недобросовестным, поскольку банк проверяет финансовое состояние заемщика в момент получения им кредита. У меня есть клиенты, которые взяли много потребкредитов на 30–50 млн рублей для предпринимательской деятельности в сфере туризма. После туристического коллапса они все ушли в банкротство вслед за своими фирмами. Понятно, что здесь налицо недобросовестность гражданина с правовой точки зрения, поскольку доходов как у физлица в таком количестве, чтобы своевременно гасить эти кредиты, нет. Но я представляю в суд документы, подтверждающие факты его предпринимательской деятельности, договоры с контрагентами, разрешительные документы на деятельность компании, чтобы оправдать и представить его поведение как добросовестное, и в принципе суды это принимают.

Большое внимание кредиторов к физбанкротной процедуре связано не с тем, что брать нечего, а с тем, что у должника намного больше способов спрятать имущество. У юрлиц можно искать по финансовым потокам, а у "физиков" такого нет: отчетности нет, на бумаге ничего нет. Любые сделки могут возникать на бумаге неожиданно. У юрлиц хотя бы со ссылкой на отсутствие сделки в бухучете можно задействовать институт злоупотребления правом. У физлиц никакого бухучета нет. Впрочем, если мы говорим о сложных схемах, то мы, разумеется, не говорим о задолженности 600 тыс. рублей.

Мне понравился рассказ Карины о специфических способах использования закона о личном банкротстве. Например, с гражданским иском в рамках уголовного процесса, который оказывается не у дел в связи с тем, что закрывается реестр: здесь на самом деле старая проблема сроков для включения в реестр. На мой взгляд и на взгляд многих людей, этот срок должен быть отменен. Если вы включились поздно, то претендуете только на ту часть имущества, которая осталась на тот момент, когда вы пришли.

Нам, например, известен способ, когда банкротство бывшей супруги инициируется с целью определения того, в какой стране будут учиться дети. То есть с целью обычного давления. Это нормально: пока это происходит в правовом поле, цели использования механизма банкротства могут быть разными.

Про нерентабельность процедуры: я считаю, что в целом банкротство физлиц не для всех. Не надо ждать, что процедура должна быть рентабельная. Не надо ждать, что проведут процедуру, когда у тебя 100 тыс. долга. Правильно законодатель установил 600 тыс. в качестве заградительного предела для обращения. Я бы установил 1,5–2 млн. И необеспеченные долги, не ипотечные: это что за банк такой, который выдал необеспеченный кредит на 1,5 млн? Зачем ему вообще взыскивать это с человека? Как он хотел взыскивать? Пусть теперь идет, как–то сотрудничает с управляющим. Не в смысле коррупционном, а в смысле устанавливает ему дополнительную выплату. В одном банкротстве банк заявил: должник, имея зарплату 30 тыс. рублей, взял кредит, понимая, что у него не будет средств, чтобы его отдать. Поэтому списывать долг ему нельзя: он недобросовестный. А управляющий совершенно справедливо возразил: а банк–то почему так плохо просчитывал свои кредитные риски? Если банк дал нормальный обеспеченный кредит, то он, скорее всего, закрыл большую часть своего долга путем обращения взыскания на залог.

Отдельная тема — совместная собственность. Это институт, который показывает себя очень странно, взаимодействуя с другими — с недвижимостью, с банкротством, и демонстрирует, как совместная собственность может использоваться против третьих лиц. Сейчас этот вопрос остро стоит в купле–продаже недвижимости: супруг скрыл наличие брака и продал квартиру, потом Верховный суд оспаривает эти сделки и передает имущество супруге, а третье лицо остается без всего. Без денег и без имущества. Также совместная собственность в банкротстве показывает себя самым интересным образом. У нас в стране имущество общее, а долги индивидуальные. То есть муж, действуя в интересах семьи, брал на себя кредиты или поручался за них, например за бизнес, а потом это оказывается его индивидуальным долгом. Они разводятся с супругой, та приходит и говорит: выделите мне долю из наших трех домов, а банк имеет право только на долю супруга. Это совершенно неадекватное регулирование, но оно есть.