Рецензия на оперу Мечислава Вайнберга "Идиот"

Автор фото: Наташа Разина

Журналист Ольга Комок — об опере Мечислава Вайнберга "Идиот" в Мариинском театре.

Оперу Мечислава Вайнберга "Идиот" не обязательно смотреть, на что и сделал расчет режиссер Алексей Степанюк: рисованная брусчатка под ногами, несколько экранов на колесиках с самыми депрессивно-художественными видами петербургских подворотен, подвешенные на веревках ангел с Петропавловки, кусок Александрийского столпа и полкупола Казанского собора. Плюс склад стульев, из которых строится то поезд, то гостиная, то дача. Вот, собственно, и вся постановка. Скупые серые тона как бы исторических костюмов нисколько не мешают слушать, что люди, одетые в эти костюмы, поют. И это правильно.
В полном формате оперу "Идиот" в России не слышали никогда. Мечислав (по паспорту — Моисей) Вайнберг, известный всем и каждому по музыке к мультику про Винни–Пуха и фильмам "Укротительница тигров", "Летят журавли", "Гиперболоид инженера Гарина" и еще доброй дюжине советских блокбастеров, вообще–то был академистом до мозга костей. 22 симфонии, 17 струнных квартетов, два балета, восемь опер. Почти все это звучало... либо никогда, либо крайне редко.
Причиной тому можно счесть "неблагонадежность" композитора — Вайнберг бежал в СССР из Варшавы в 1939-м, с началом войны, в Лодзинском гетто погибла вся его семья. В эвакуации в Ташкенте познакомился с Шостаковичем, с ним же вернулся в Москву в 1943-м, в 1953-м Шостакович спас своего протеже от посадки по "делу врачей"… Иные, более глубокие причины непопулярности академической музыки Вайнберга — в ведении историков-музыковедов: тут и неспособность встроиться в исполнительскую иерархию всесильного Союза композиторов, и ненамеренное пребывание в тени своего мэтра Шостаковича — хотя ни одного формального урока у него Вайнберг так и не взял.
Опера "Идиот" была написана в 1986 году, считай, в стол. В 1991-м ее в сокращенном виде поставили в Камерном музыкальном театре им. Бориса Покровского. В 1996 году Вайнберг умер. Исполнение полной версии "Идиота" в 2013 году в Мангейме под управлением Томаса Зандерлинга стало бомбой: с тех пор опера пользуется большим спросом, прежде всего на Западе, но не только: мало того что ее включили в план мариинских "Звезд белых ночей" (которым Зандерлинг отнюдь не чужой), так еще и запланировали премьеру в московском Большом театре в 2017-м.
В увлечении Вайнбергом и, в частности, его "Идиотом" отечество следует за новейшей западной модой. Очищенный (по прошествии времени) от слишком плотных ассоциаций с музыкальным языком Шостаковича, язык Вайнберга предстает эдаким оперным мейнстримом: уже точно классика, без навязшего в зубах XIX века, но еще без всяких кивков в сторону поп-музыки вроде джаза с минимализмом. Все очень серьезно, все тщательно и жирно оркестровано, все речитативно рассказано подробнейшим образом. Четыре часа школьно-программного Достоевского в его самой душераздирающей музыкальной квинтэссенции — дорогой продукт для любого приличного оперного театра с претензией на интеллектуальность.
"Идиот" Вайнберга начинается, как и положено по роману Достоевского, в поезде со знакомства князя Мышкина с купцом Рогожиным и отставным чиновником Лебедевым. Мерно едет по рельсам романа, пропуская лишь самые мелкие полустанки, заканчивается совместным бдением над трупом Настасьи Филипповны (воображаемым).
Все ключевые реплики, все драматические перипетии жуткой истории на месте — все пропеты на максимальном нерве максимально артикулированным русским языком. За это последнее следует низко кланяться артистам Академии молодых певцов Мариинского театра, силами которых в основном постановка и осуществлена. Мужественным Александру Михайлову (князь Мышкин), Юрию Власову (Рогожин), Марии Баянкиной (Настасья Филипповна), Екатерине Сергеевой (Аглая) приходится перекрикивать оркестровые толщи, не теряя в речитативах ни слова, ни запятой, ни тембра, ни интонации. И они справляются. Слышно, конечно, как отдыхают солисты на редчайших мелодичных "песнях" (Аглаи о бедном рыцаре или Рогожина о пропащей судьбинушке), тем больше сочувствия вызывают сражения солистов с достоевщиной в оркестре и вне его. Общий надрывный тон музыкального действа не в силах перебить даже Лебедев (замечательно актерствующий Дмитрий Колеушко) — трикстер, досочиненный либреттистом Александром Медведевым, которому достались все хромоногие вальсочки, двусмысленные комментарии и даже немножко устного текста.
В конечном итоге к мариинской постановке остается лишь один вопрос: что делает случайная поездная попутчица в неглиже, которая весь первый акт то сидит на стуле, то играет в классики, а то и вовсе заворачивается в плед со свечкой в обнимку? Откуда она вдруг появляется в финале второго акта, куда уводит несчастного Мышкина в буйном танце? Это о чем? О том, что падших женщин на светлых личностей много не бывает? Странно, пожалуй, но режиссеру виднее.