Выступая с официальным признанием теракта как причины катастрофы над Синаем, Владимир Путин сделал все, чтобы найти как можно более обтекаемые формулировки и избежать прямой связи теракта с операцией в Сирии. Но и без этого стало ясно, что короткой победоносной войной дело теперь, кажется, не ограничится.
Итак, через две с половиной недели российские власти официально объявили — лайнер А321 авиакомпании "Когалымавиа" был взорван в воздухе над Синайским полуостровом в результате теракта. "Можно однозначно сказать, что это террористический акт", — подтвердил глава ФСБ Александр Бортников.
В последние дни это, в общем, было уже очевидным для всех. Версия о технической аварии рассматривалась только сразу после катастрофы и быстро ушла из поля обсуждений. Конечно, очень плохо, что мы узнали о том, что это был теракт, не от своих властей, а от чужих — ведь еще в начале ноября британские спецслужбы пришли к выводу, что это был теракт (в Кремле заявили, что это-де "спекуляции") и передали России данные об обстоятельствах крушения, британские СМИ называли даже фамилию организатора теракта, а днем ранее Великобритания официально заявила, что считает: самолет "разбился в результате взрыва бомбы и существует значительная вероятность того, что за этим стоит "Исламское государство". Владимир Путин в этот самый день говорил о том, что "окончательные выводы можно будет сделать после завершения экспертиз".
Все это время Кремль, очевидно, напряженно думал над тем, как преподнести новость согражданам. Спрятать голову в песок уже никак не получалось. Домолчались до того, что все стало выглядеть так, как будто всю работу сделали за нас другие. Даже о том, что говорилось на совещании "накануне поздно вечером" — по тексту официального сообщения — рассказали лишь на следующий день с не самого раннего утра.
Что ж, раз президент так долго и тщательно выбирал слова, имеет смысл посмотреть, на каких он и директор ФСБ в итоге остановились.
Например, Александр Бортников начинает с того, что в результате проведенных экспертиз на личных вещах, багаже и частях самолета ("на всех предметах, о которых я сказал") "выявлены следы взрывчатого вещества иностранного производства". Между тем раньше эксперты заявляли о том, что никаких взрывчатых веществ на исследованных частях самолета не обнаружено. Об этом РИА Новости рассказывали источники в следственной комиссии, работавшей в Египте.
Допустим, что экспертиза на тот момент была недостаточно тщательной. Хотя если уж вещества там было столько, что оно выявлено буквально на всем, то наверняка следы его должны были найти довольно быстро.
На фото: Крушение самолета рейс 9268 в Египте 31.10.2015: погибли 224 человека
В отличие от британских коллег Владимир Путин не стал обвинять в теракте никого конкретно и говорить о его предпосылках. Он вообще сделал вид, что не понимает, в чем дело. "Россия не в первый раз сталкивается с варварскими террористическими преступлениями, чаще всего без всяких видимых причин, внешних или внутренних", — сказал он. Ну то есть вроде как ничего особенного не случилось, чего не бывало раньше. Никаких причин нет и не предвидится, слов "Исламское государство" или "Аль-Кайда" не прозвучало. Сферический теракт в вакууме. Оборот "чаще всего" элегантно выводит вопрос о причинах данной конкретной катастрофы за скобки, в зону умолчания.
Еще более тонкий эвфемизм Владимир Путин нашел для слова "война". В отличие от Франсуа Олланда или папы римского он не стал говорить о "войне" или "нападении". Он сказал так: "Мы будем действовать в соответствии со статьей 51 Устава ООН, предусматривающей право государств на самооборону". В этой статье говорится о неотъемлемом праве на самооборону в случае, "если произойдет вооруженное нападение на члена ООН". То есть де-факто признается вооруженное нападение на страну. Но обратите внимание — Олланд в своей речи после атаки на Париж говорит о "подлом нападении армии террористов, поддерживаемой извне". И Путин говорит о нападении. Но как хорошо маскирует!
Тем не менее далее не сразу, а только после слов скорби пополам с возмущением, чтобы связь с сирийской операцией России не просматривалась прямо, он все же косвенно дал понять, что она есть. "Наша боевая работа авиации в Сирии должна быть не просто продолжена, — сказал Путин. — Она должна быть усилена таким образом, чтобы преступники поняли, что возмездие неизбежно". Получается, что связь есть, но вслух о ней говорить президент не собирается. Потому что тогда свой нашумевший вопрос из речи в ООН "Ну вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?" он должен адресовать и себе.
Если бы парламент в России был в состоянии задавать острые вопросы руководителям страны, то Александра Бортникова стоило бы спросить — предполагалась ли вероятность таких последствий, когда принималось решение о начале операции в Сирии, и какие меры были приняты.
Как и предполагалось ранее (собственно, иной реакции быть и не могло), Владимир Путин пригрозил неназванным террористам возмездием. "Мы будем искать их везде, где бы они ни прятались. Мы их найдем в любой точке планеты и покараем", — воспламенился глава государства. Здесь, конечно же, все вспомнили его цитату 1999 года: "Мы будем преследовать террористов везде... в туалете поймаем, и в сортире их замочим, в конце концов". Теперь аллегорический сортир для террористов разрастается до масштабов планеты. И это высказывание может иметь далеко идущие последствия. Потому что американцам, например, чтобы найти и покарать Усаму бен Ладена, понадобилась многолетняя война в Афганистане и десять лет поисков. Пока Путин говорит исключительно о работе авиации в Сирии. О наземной операции речи по-прежнему не идет. Но его пресс-секретарь Дмитрий Песков чуть позже уточнил: президент приказал спецслужбам искать всех, причастных к организации теракта, "по всему миру вне зависимости от географии без какого-либо срока давности и уничтожить всех этих людей".
Интересно, как глава государства подбирает формулировки об антитеррористическом сотрудничестве. Это мягкотелые французы сразу побежали искать союзников в Вашингтон и в Москву. Не таков Путин — он рассчитывает на помощь в работе по поиску и наказанию преступников "всех наших друзей". А друзья — это, как известно, не все. "Мы должны опираться на людей, которые разделяют наши моральные и нравственные ценности, лежащие в основе нашей политики, в данном случае — внешней политики и политики безопасности, политики борьбы с терроризмом", — предупредил Владимир Путин. Тех, кто наших ценностей не разделяет, видимо, просят не беспокоиться. Их помощь, может, и примут скрепя сердце, но за кадром, и уж публично говорить о каком-то сближении точно не будут. Иными словами, президент дает понять, что ни о каком присоединении к коалиции с США речи все равно не будет.
Государственная телепропаганда уже спотыкалась, не в силах внятно объяснить эвакуацию туристов из Египта, и ей опять придется изобретательно продираться через путинские умолчания. Теракт — это не "ответная шайба прилетела" (пользуясь опять-таки президентской терминологией), а нечто анонимно-беспричинное типа дождя или снега. На нас вроде бы напали, но не напали. Ответить на это мы должны усилением бомбардировок Сирии, хотя и непонятно, там находятся преступники или нет. Запад нам вроде бы помог, но все равно союзниками мы не станем. Впрочем, надо полагать, это ненадолго, и в ближайшие недели Кремль предпримет какие-то конкретные меры.
