Нам просто нравилось нырять

Как давно вы существуете как самостоятельная организация?

— Формально Центр подводных исследований Русского географического общества (ЦПИ РГО) работает с января 2015 года, решение о создании было принято руководством РГО еще в 2014 году. Но, по сути, если брать коллектив, то работы ведутся давно — наша команда проводит самостоятельные исследования, например, в Балтийском море с 2012 года.

Какие цели перед вами ставились?

— Получение новых знаний, исследования под эгидой РГО и использование передовых методов и технологий. Началось все с обычного человеческого увлечения, нам просто нравилось нырять. Потом мы решили, а почему бы не нырять в конкретные места и не исследовать все те исторические культурные ценности, которые остались на дне морей. Постепенно хобби превратилось в серьезную работу, и я надеюсь, что эта история продолжится в том же направлении. Сделать из нашего центра какое–то прибыльное предприятие с показателями эффективности задачи нет. Мы — некоммерческая организация, хотя сам я экономист–математик по образованию, мы прежде всего исследователи.

Какой у вас географический охват в целом?

— Проекты в активной стадии у нас ведутся в трех морях: Балтийском, Средиземном и Черном. В данный момент, например, у нас работает экспедиция в бухте Выборгского морского сражения (1790 года. — Ред.), там сохранилось достаточно много объектов. В ближайшее время будет также направлена группа для исследования останков линейного корабля "Портсмут" на Балтике, одного из первых линкоров русского флота. Также мы ведем переговоры об исследованиях с тихоокеанскими коллегами.

А штат большой?

— Не очень, потому что у нас своеобразная система работы, в большинстве случаев мы выступаем в качестве координаторов, объединяя работу государственно–частных структур по организации подводных исследований. Например, на Балтике мы работаем с Национальным центром подводных исследований (наш второй соучредитель помимо РГО), Средиземное море мы исследуем совместно с мальтийской компанией. Мы знаем, что в настоящее время есть много людей, которые увлекаются погружениями, много энтузиастов, причем подготовленных, с высоким уровнем профессионализма, со своей материально–технической базой. Но, к сожалению, из того, что я перечислил, редко все вместе встречается у одного и того же человека или организации. Наша задача — помогать кому–то оборудованием, кому–то специалистами, кому–то согласованиями. Организовать процесс таким образом, чтобы те, кто хочет и умеет заниматься подводной историей и изучением подводного наследия, смогли сделать это наиболее эффективно. Чтобы поднять подобные проекты в одиночку, нужна организация размером с "Газпром".

Вот сейчас мы начали большой проект разработки и налаживания отечественного производства обитаемых подводных аппаратов…

Батискафов?

— Строго говоря, батискаф — это лишь конкретный вид подводного аппарата с четкими техническими параметрами, и я не очень люблю использовать этот термин в обобщающем смысле. Например, то, на чем погружался президент нашей страны в районе Балаклавы, — технически не совсем батискаф, хотя функционально на него очень похож.

И вы ведете разработки собственных подводных аппаратов?

— Индустрия исследовательских аппаратов за рубежом хорошо развита, и мы уверены, что наша страна в силах выпускать аналоги ничуть не хуже. Никто не говорит, что это должно быть многосерийное производство, но малосерийное, под конкретные цели исследований, в которых упор идет на обзор, хорошую управляемость и "картинку", вполне можно было организовать. Что касается нашей роли, то нам не воспрещается разрабатывать собственное оборудование, но у нас нет подходящих специалистов, соответствующей площадки. Поэтому мы по тому же принципу, о котором говорили ранее, выступаем в качестве идеологов и координаторов и выходим с соответствующими предложениями на предприятия — ЦНИИ им. академика Крылова, МГТУ им. Баумана.

У ЦНИИ им. академика Крылова, например, есть производственные площади с огромной технической барокамерой, которые мы уже сейчас хотим использовать для проверки давлением, потому что имеющиеся барокамеры перегружены, у некоторых запись за полгода вперед. Это, кстати, тоже один из показателей интереса к отрасли.

Как я уже говорил, индустрия развивается, производится довольно много приборов и комплектующих, которые требуют проверки давлением.

Сколько примерно стоит один подводный аппарат?

— Тот, на котором погружался Владимир Путин, стоит 1,8 млн евро.

Как, кстати, было организовано его погружение?

— Изначально в РГО в феврале было совещание с представителями клуба "Ростров дайв", которые выступили с просьбой поддержать экспедицию по исследованию останков двух затонувших судов. На первом этапе мы участвовали в проекте удаленно, помогая расходными материалами. В подводном исследовании это газы, веревки, поглотители. В общем, мы взяли на себя обеспечивающую функцию, поставляли часть оборудования, помогали с ремонтными работами имеющегося и т. д.

После того как в мае было осуществлено погружение, настало время готовить мероприятия, посвященные 170–летию РГО. К тому моменту в наше ведение как раз прибыл С–Explorer 3, было принято решение его использовать, вследствие чего была организована доставка аппарата в Новороссийск.

Погружение Владимира Путина вам дало хороший пиар?

— Вы знаете кого–то, кто мог бы дать лучший?

Какие–то проекты у вас еще есть?

— Да, у нас есть большой проект музейного комплекса, посвященного подводной археологии, по которому сейчас идет очень активная работа с городом и администрацией Кронштадтского района. В Кронштадте есть знаменитый Петровский Док, или Док Петра Великого. Раньше он был в собственности ФГУП "Кронштадтский морской завод", потом был передан в собственность города.

Это совершенно уникальное сооружение, заложен док был еще при Петре I, при Елизавете запущен, больше 260 лет эксплуатировался, причем закончилась эксплуатация только в 2008 году. Масштабная постройка XVIII века, в которой одновременно могли находиться больше 10 судов, объект культурного наследия, который нуждается в реставрации. Проект создания на его базе некоего музея подводного плавания существует довольно давно, но наша идея в том, чтобы сделать музей под водой.

Но эксплуатация такого музея будет обходиться гораздо дороже?

— Не обязательно, ведь подводные экспонаты проще как раз в воде и хранить. Есть много примеров подводных музеев, которые организовывались на воздухе, но все они сталкивались с проблемами, которые были связаны именно с нахождением экспонатов в воздушной среде.

Например, знаменитый музей–корабль Васа в Стокгольме — как только объект был вынут из воды, сразу начался процесс его разрушения. И, к сожалению, этот процесс при сегодняшнем уровне развития технологий необратим, поэтому музей работает с большими ограничениями — открыт только в определенные дни, так как все остальное время отводится специалистам для работы по консервации, там очень скудное освещение и пр., то есть делается все, чтобы замедлить процесс разрушения.

Наша идея состоит в том, чтобы оставить экспонаты в воде и сделать галерею с акриловыми стенами по типу океанариума. Это имеет не только практический смысл, но и будет гораздо интереснее для посетителей.

А экспозицию вы где будете собирать?

— На дне Балтики находится не один десяток судов и кораблей разных эпох, причем обнаружены на данный момент далеко не все, и лишь совсем малая их часть сколько–нибудь исследована. Кроме того, ряд экспонатов может происходить от различных экспедиций по всему миру.

Структура финансирования у вас будет какая–то совместная?

— Она еще не определена, мы находимся на подготовительной стадии. Пока понятно, что проект очень масштабный и по временным затратам, и по финансовым, и мы как организация, которая сама существует на пожертвования, его профинансировать не можем.

Естественно, надо будет привлекать партнеров, но этот вопрос уже будет решаться после того, как мы подготовим обоснование проекта, сформируем его идеологию.

Есть какие–то международные организации, которые вам служат образцом для подражания?

— Есть некий собирательный образ команды Жака–Ива Кусто, про которую мы все смотрели передачи по телевизору. Из новых — команда доктора Роберта Балларда, американского подводного исследователя, который занимался обнаружением останков "Титаника" и в целом служит наглядным примером успешного сотрудничества исследователя с мировыми фондами и институтами. Но то, что мы держим их образы в голове, не значит, что мы хотим на кого–то быть похожим, у нас свой путь. И он, надеюсь, очень хороший и правильный.