"Грозный обзор": ресторан Bretzel

Просто идеала мы пока не добились: шеф все колдует и колдует — так официант в красной рубашке отвечает на самый очевидный из всех очевидных вопросов, который может возникнуть в ресторане под названием Bretzel. Да–да, вы правильно догадались: "Где, собственно говоря, брецели?" Впрочем, это далеко не единственное, о чем здесь хочется спросить.

Ресторан открылся на территории, которую можно условно определить как окрестности Большого дома. Bretzel (на самом деле, конечно, brezel, но, говорят, здесь используют какой–то старогерманский вариант написания слова) автоматически запускает в голове совершенно железобетонную цепь ассоциаций: Германия, Октоберфест, толстые кельнеры, сосиски и т. д. и т. п. Интерьер действительно стандартно пивной: дерево, лавки, кирпич, на столиках лежит расписание футбольных трансляций, а в огромном холле даже установлен мотоцикл "Иж" военно–зеленого цвета, но все вместе это смотрится скорее как декорация, а не как настоящая кнайпе (от нем. kneipe — "пивная").

Сам ресторан находится в полуподвале столь живописно–запущенного здания, что возникает недоумение, зачем тут было городить этот германский огород, когда есть роскошные исторические стены и роскошная история, связанная с обер–полицмейстером Петербурга, а затем еще и с последним малороссийским генерал–губернатором Кокошкиным.

Но в динамиках — какой хард–рок, раза в три более громкий, чем позволяет обеденное время. Из–за этого приходится все время переспрашивать толкового в общем–то официанта. А он, в свою очередь, переспрашивает вас.

Со входа в Bretzel сразу предупреждают: "Пока у нас действует меню дня. Мы его каждый день перепечатываем". Ну что ж, это на самом деле очень даже интересно, вот только впоследствии выясняется, что в наличии нет ни филе трески с пюре из батата (670 рублей), ни супа–пюре из зеленого горошка с грудинкой (270), ни много чего еще. Сосиски–колбаски в меню пока не предусмотрены, но, по слухам, в будущем появятся. Из алкоголя в настоящий момент есть сидр и пиво, в основном бутылочное (290–440), разливных сортов — около десятка (280 – 330 за 0,5 л).

Шеф Кирилл Ольховский сделал меню местами до банальности обычным, местами остроумным, но совсем не немецким.

Драфли (270) — местный неологизм. Это симбиоз драников и бельгийских вафель, правда, в меню почему–то использовано множественное число, на самом же деле драфля всего одна. Компанию ей составляли уж слишком жиденькая сметана и икра трески, которую не мешало бы положить более щедрой рукой.

Салат с копченым лососем и горчично–апельсиновой заправкой получился отлично, чувству полной гармонии мешала разве что неудобная посуда. Почему–то для значительной части блюд здесь решили использовать что–то вроде селедочниц. Иногда это приемлемо, но в данном случае заправка была внизу, а салатные листья наверху, и как их объединить на узенькой, как каноэ, тарелочке?!

Куриный бульон с фрикадельками (280) и борщ не запомнились ничем: что–то подобное, а может, и получше найдется в сотнях петербургских кафе.

Утиное филе с жареными яблоками, желе из сухого сидра и малиной язык не повернется назвать пивным блюдом, но сама утка вышла так, как редко кому удается: одновременно и нежной, и сочной. Отдельных комплиментов заслуживает сочетание с яблоками, единственно, их было слишком много (или скорее мяса слишком мало). Свиной шницель (470), к сожалению, не свешивался с тарелки, но все равно наиболее точно соответствовал стилистике заведения…

"Помолись и ты, Аннушка! Бог внемлет твоей молитве и пошлет вам с Андрейкой счастье!" — длинный–предлинный коридор Bretzel "оштукатурен" книжными разворотами самого разнообразного содержания. Здесь, похоже, любят чтение: на стеллаже при входе на самом видном месте "Последняя любовь" Элизы Ожешко и "Последняя любовь Скарлетт" Д. Хилпатрик.

А ведь Bretzel именуется не иначе как "ресторан мужской кухни". Неужели все это и вправду любят читать мужчины?